Сигарета ощущалась в пальцах непривычно, казалась чужеродной. Дрожали пальцы, Кейн заметила это только теперь. Она завозилась, пытаясь сообразить в какой последовательности и как нужно прикуривать – сначала зажать сигарету губами и потом зажечь спичку или наоборот, куда убрать портсигар?
Атрес нахмурился, наблюдая за ней и, в конце концов, просто протянул руку:
– Дайте сюда.
Он зажег спичку, поднес к кончику сигареты, и Кейн неловко затянулась, закашлявшись.
Дым обжег горло – горький и совершенно отвратительный, на глаза навернулись слезы.
– Вы в порядке? – равнодушно поинтересовался Атрес, и Кейн не знала, зачем он спрашивал, потому что в его вопросе не было ни сочувствия, ни искреннего интереса.
– Что вы сделаете, если нет? – откашлявшись, спросила она.
– Ничего. Я не умею утешать.
– Хорошо, что не умеете, – она попробовала сделать еще одну затяжку, и на сей раз, получилось намного лучше. Если она не глотала дым, от него почти не першило в горле. Хотя, кажется, так курить было неправильно. – Если бы вы начали меня утешать, я бы, наверное, расплакалась.
Она говорила шутливо, сама не веря, что могла бы так сорваться, и все же разговор с Эрикой задел ее больше, чем Кейн хотелось признавать.
– Плачьте, – спокойно разрешил Атрес, словно она его спрашивала. – Я не против.
Это было так нелепо, что почти смешно.
– Мы с вами отличная команда, Алан. Я не против, что вы курите, а вы не против, если я расплачусь.
– В данный момент вы тоже курите, – ответил он, стряхивая пепел с собственной сигареты на мостовую.
Кейн сделала еще одну неглубокую затяжку и устало потерла лицо. Ее ладони пахли дымом.
– Извините. Похоже, я сейчас совершенно не в форме. Знаете, я много раз представляла встречу с Эрикой, и я ни разу не представляла ничего подобного. Наверное, вы тоже.
Он бесстрастно пожал плечами:
– Я равнодушен к миражам и спецэффектам.
Это было очень на него похоже. Атрес нравился ей этим – какой-то удивительной черно-белой жесткостью. Иногда ей казалось, что он вовсе не способен был бояться:
– А я, как оказалось, нет.