– Разумеется.

Атрес не боялся. Или не подавал виду.

– Выбор только за вами, – добавил он. – Вы не знаете, очнется Линнел Райт или нет, и насколько риск оправдан. Но вы уже солгали ради меня инспектору и уже замешаны в происходящем.

Кейн улыбнулась:

– Вопрос надежды?

– Да.

– Вы же знаете, я уже дала на него ответ.

Ричард – а пока Линнел не пришла в себя, управляющим на платформе был именно он – согласился принять помощь «Скайлинг» тем же вечером. На самом деле он ничем принципиально не рисковал, «Трель» все равно катастрофически нуждалась в ремонте.

Уже на следующий день, ближе к вечеру, прибыли грузовые дирижабли – восемь массивных воздушных судов черно-красной расцветки, фирменных цветов «Скайлинг».

Кейн стояла рядом с Атресом на главном воздушном причале и смотрела, как их тросами крепили над ключевыми узлами платформы.

Облачная муть наконец-то рассеялась, и небо было пронзительно-голубым, почти прозрачным. Таким ясным, каким оно бывало только на «Трели».

Атрес следил за процессом молча, привычно заложив руки за спину, и казался до странности уместным, словно кто-то нарисовал его как картинку специально на воздушном причале – строгую, одетую в капитанский костюм фигуру с идеально прямой спиной.

Атресу шли открытые пространства, наполненные воздухом.

Уже через несколько часов «Трель» начала набирать высоту. Сонм отдалился, стал рваной облачной пеленой где-то внизу, и уже невозможно стало разглядеть отдельные схемы. Впрочем, у Кейн и не было повода смотреть вниз.

На следующий день на платформу прибыл адвокат «Скайлинг» и привез с собой договор. Уточнение и подписание его не заняло много времени.

Вечером, через два неполных дня после разговора в саду, Кейн впервые пришла в комнату Линнел.

Было темно, на столе горела одна единственная масляная лампа – Линнел не выносила спирит-светильников у себя в спальне – и пахло лекарствами.

Тяжелые темно-синие портьеры закрывали единственное круглое окно.

Линнел лежала на двуспальной кровати, их с Дэном кровати, и казалась ребенком. Свет лампы ложился на ее лицо, и оно казалось пронзительно ярким по сравнению с чернильными тенями, притаившимися в углах комнаты.

На стуле возле кровати Линнел сидела девочка лет десяти.