— Давай сейчас не о нем. Расскажи, что с тобой случилось. На тебе лица нет.

— Как вы правы! Лица действительно нет, — пальцы Шаши нервно мяли черные волосы парика. Звенели змейки-амулеты. — Остаться без грима самая лучшая защита. Люди никогда не видели моего настоящего лица, и даже личная служанка сейчас не признала бы меня.

Ее рассказ был недолгим, но произвел на Сесилию сильное впечатление. Она даже поднялась и бесцельно закружилась по комнате. Волнение не давало оставаться на месте. Опомнившись, артефакторша вернулась на низенькую скамеечку, сдвинула ее так, чтобы оказаться напротив стула своей гостьи.

— А Его Величество разве не догадается, что это ты?

Александра вздохнула.

— С ним все сложнее. Он знает каждую родинку на моем теле, ведь я его птенец.

«Что значит птенец?» — поднял голову пес.

— Какие родинки, милая? Он знает каждый шрам на твоем теле, — Сесилия задрала рукав Саши и, увидев синяки, покачала головой. — Опять мучил?

— Его Величество это называет учением. Выдержать бой на ножах, на палках и еще бог знает каком оружии, уметь молча переносить боль, не поддаваться на провокации, ничем не гнушаться в достижении цели. О, боже! — Александра закрыла лицо ладонями. — Я сама толкнула короля на встречу с Вари-дагом, рассказав об его армии. И если разгневанный хаюрдаг еще может передумать доносить на меня, перепоручив разобраться своим людям, то правитель не отступит. Слишком опасен для него стал Вари-даг. Всадники, боевые корабли, амулеты перемещения, способные перекинуть воинов на любые расстояния…

— Да уж… Это называется попасть меж двух жерновов.

— Что мне делать, Сесилия? У меня совсем никого не осталось! Некуда бежать…

— Кто-нибудь знает, что мы с тобой дружны?

— Нет-нет! У класис не принято болтать о своих артефакторах!

— А Его Величество?

— С ним мы почти не разговариваем, — Шаша опустила глаза.

Вопрос Сесилии разбередил свежую рану. Всякий раз, когда Александра шла во дворец, она тихо умирала. Писала дрожащей рукой отчет, а потом ждала, когда придет ОН. Эти минуты, а порой часы были самыми страшными. Король ни о чем не спрашивал. Зачем, если тайная канцелярия до точки изучит ее писанину? Хаюрб подходил близко, большим пальцем стирал помаду с ее губ и долго-долго смотрел в глаза, словно искал в них какие-то изменения, должные произойти с момента последней встречи. Порой тут же отсылал из дворца, но чаще жестом приказывал раздеться, потом брал оружие, позволяя выбрать и ей, вставал в боевую стойку. Несмотря на года, король был ловок и вынослив, а она не понимала, зачем ему каждый раз загонять ее в угол. Она злилась, сопротивлялась, сжимала зубы от боли и желания убить мучителя, он же смотрел на нее как на подопытную мышь, от которой ждут определенной реакции. Но, видимо, неправильная она мышь…

Сам же потом вызывал лекарей, чтобы привести ее в порядок. Не уходил, наблюдал, как магия льется из ладоней целителей.

За шесть лет король единственный раз был с ней нежен и терпелив. «Так надо, девочка», — произнес он перед тем, как распахнуть на ней одежду и нависнуть над безвольным телом. Опоил? Наверно… Да, она не хотела его как мужчину, а потому назвала свершившийся акт насилием и плюнула Хаюрбу в лицо. Он рассмеялся и взял в руки плетку. Больше Шаша не смела поступать с ним непочтительно. И считала счастьем, что король ни разу не позвал в свою постель. Женщин в гареме хватало…

— У меня такое чувство… Мне кажется, ему зачем-то нужно, чтобы я его ненавидела…

— Бедная девочка, сколько же тебе пришлось вынести! — рука Сесилии легла на колено гостьи. — Как же тебе помочь? Слушай, а может, наскребем денег и купим амулет перемещения?