Великанов встал, поправил галстук привычным жестом школьного учителя старорежимной школы. Хотя он уже много лет как не вставал за кафедру, старые привычки остались. Каждое выступление Кирилл Александрович проводил, как лекцию в экономическом вузе, просвещая неразумных студиозусов. Это безумно раздражало членов Политбюро и вообще всех, кому доводилось иметь дело с Наркомом государственного планирования, но Сталин ценил его профессионализм, и остальным приходилось мириться.
Великанов долго тасовал стопки бумаг, раскладывал пасьянс статистических выкладок, умещал «простыни» графиков, затем толковал их предельно занудно и сухо-информативно, препарируя сырьевые запасы и индустриальные возможности Империи с точностью профессионального хирурга. Или патологоанатома.
— …таким образом, из всего вышеуказанного понятно, что предлагаемый нам, как сказал Георгий Максимилианович, «проект»… очень… э-э-э… опасен. Британия гораздо слабее совокупной мощи передового союза главных социалистических держав мира. Но не будем забывать, что она по-прежнему вторая капиталистическая держава мира. С очень высоким уровнем и культурой производства. Их слабость — в ограниченности ресурсов и малочисленности населения. Еще пятнадцать, может быть, чуть больше, лет, и мы с немецкими товарищами превзойдем англичан по всем без исключения показателям и параметрам. Наша победа — в отсутствии спешки и стабильном развитии. Этот путь долог, требует терпения, но он неизбежно увенчается успехом. Я против войны — категорически!
— Спасибо, ваша позиция понятна. Теперь давайте послушаем представителя военного ведомства. Борис Михайлович?
Начальник Генерального штаба откашлялся, тяжко, с надрывом. За последний год он сильно сдал, тяготы войны и военного режима оказывались слишком тяжелыми для стареющего маршала, но он по-прежнему оставался одним из самых опытных и грамотных военных Союза, автором «Наступления маршала Шапошникова», повергнувшего противника в Северной Франции. Борис Михайлович не мог себе позволить отдыха и перерыва.
— Что здесь можно сказать, товарищи… С военной точки зрения, предлагаемая операция — откровенный бред. Со мной подробное письменное обоснование.
— Сейчас не нужно, подождет. Сейчас нужна ваша общая оценка, — сказал Сталин.
— Да. Повторюсь, предлагаемый нам план — бредовый по своей сути. У нашей страны есть техническая возможность все это организовать и выполнить. Но нет опыта. Предлагаемая и требуемая координация, как собственных войск, так и действий с немецкими союзниками, нам сейчас не по силам. В принципе.
— В принципе? — эхом отозвался Молотов. Берия протестующее сверкнул пенсне, Маленков и Великанов слушали с воодушевлением.
— В принципе, — твердо повторил Шапошников. — Не забудем, что Красная Армия — армия достаточно молодая и еще только набирающая опыт. Мы многому учились и многому научились. Но для того, чтобы организовать подобную операцию, нам нужно еще минимум года три учебы и организации.
— Это ваше однозначное мнение? Не может ли быть так, что вы несколько… недооценили наши силы? — осторожно, но с ощутимым вызовом спросил Берия.
— Более чем, товарищ Берия. Я готов ответь за него своей карьерой, репутацией и…
Шапошников не закончил. Но его прекрасно поняли.
— Так что же, немцы нас просто водят за нос? — с легким прищуром спросил Сталин.
— Не совсем. У немцев есть очень специфическая гордость и… э-э-э… некоторое чувство превосходства. Но и мы не лыком шиты. У нас не готовы просто так признавать их первенство и отчасти главенство. Поэтому любой план, который нам предложат, будет встречен в штыки.
— Это обычная практика Генерального штаба и армии — встречать в штыки предложения союзников из ложной гордости? — задал вопрос Берия.
— Нет, Лаврентий Павлович, это неизбежное корпоративное соперничество. Мы ведь не хотим, чтобы наши советские командиры чувствовали себя бедными родственниками, не так ли?
Отповедь была хороша, и Берия замолк, всем видом выражая неприятие и возмущение.
— Мой коллега Хейман должен был это учитывать, так же как и возможность того, что сведения о немецком предложении все же просочатся, — продолжил Шапошников так же ровно и плавно, словно ничего не произошло. — Поэтому нам предложили образ действий, который для нас категорически неприемлем и будет неизбежно отвергнут. Это не план. Это предложение совместного сотрудничества. План нам еще только предстоит создать.
Тихо стучали за окном капли талой воды, срывающиеся с сосулек. «Оттепель, — подумал Шапошников, — вот и новая весна». Желтоватое, размытое тучами пятно солнца заливало комнату и людей ровным неярким светом. В тишине было слышно, как скребет в отдалении лопата — где-то далеко чистили от снега дорожки.