И вот теперь, когда все разошлись, а усталая, но счастливая лиса уползла спать, я, сидя у вольера с Генрихом, думал: что делать? Как мне теперь развернуться на сто восемьдесят градусов? Признать ошибку и попросить прощения? Не, это слишком. Такое не в моём характере, да и девушкам не нравятся приносящие в зубах тапки нытики. Тут надо действовать хитрее. Раз я не могу изменить прошлого, не буду мучиться чувством вины, а плавненько сменю курс. Лисичкина и не заметит, как в меня влюбится, перестанет смотреть на Лёху и признается, что помнит меня.
А там… Не знаю, честно говоря, что будет. Не хочу об этом думать. Лучше, пожалуй, я прямо сейчас начну исправляться, с того, что переведу ей, наконец, деньги — сделал это немедленно, чтобы опять не забыть, а утром встану раньше Киры, чтобы начать убираться. Клининг сейчас уже не вызвать, но я в силах облегчить лисе работу. Надеюсь, она оценит.
Глава 20
Проснулась я от жуткого грохота, раздавшегося внизу, будто кто-то разбил гору посуды. Подскочила на кровати и с удивлением поняла, что в окно светит зимнее солнце, и по внутренним ощущениям — уже позднее утро, а взяв в руки телефон, убедилась в том, что не ошиблась. Часы показывали половину двенадцатого дня. Ничего себе! Честно говоря, я думала, Темнов стащит с меня одеяло часов в восемь утра и погонит убираться, была уверена, что он даже будильник поставит, чтобы лишний раз продемонстрировать свою власть. Ошиблась. Надо же.
Разблокировала телефон — на экране высвечивались значки сообщений отовсюду, откуда можно. И раз Темнов не спешил меня гнать работать, решила забить на разбудившие меня звуки и принялась читать поздравления от знакомых, отвечая взаимностью. Но когда дошла до сообщения банка о зачислении на счёт двухсот тысяч в четыре двенадцать утра — растерялась и разволновалась.
Что происходит? Темнов не пошёл спать и празднует там в одиночестве до сих пор? Стало за него тревожно. Он там не убился, надеюсь? Я поспешила умыться, одеться в рабочую одежду и побежала проверять состояние босса...
Нет, Сем Тем не пил и не валялся бездыханным, он… убирался! Что было ещё более странным. Пройдя мимо гостиной, в которой не осталось следов праздника, я застала босса со шваброй в руках. Вид одетого в низкие треники и борцовку Темнова и так повергал в эстетический восторг мощью и ладностью его фигуры, а уж с этим рабочим инструментом вообще произвёл на меня неизгладимое впечатление. И я не сдержалась. Подошла к нему и приложила одну руку ко лбу, а другую к щеке, покрытой щетиной.
— Семён, ты здоров? — обеспокоенно спросила.
О, он был здоров! Даже очень здоров! Темнов продемонстрировал мне это незамедлительно. Откинув швабру в сторону, он притянул меня к себе, чтобы жарко поздороваться поцелуем. Очнуться я смогла не сразу. Наверное, с полминуты наслаждалась происходящим и только когда почувствовала наглую клешню под своей футболкой, пришла в себя и, положив руки на твердую мужскую грудь, оттолкнула.
Конечно же, сил моих никогда бы не хватило сдвинуть Темнова с места, если бы он вздумал сопротивляться, но, к счастью, он мой намёк понял и отпустил со словами:
— Доброе утро, лисичка.
Я отскочила от Сема подальше и слегка севшим, но строгим голосом попыталась выяснить, что на него нашло:
— Ты употреблял наркотики?
Семён не шатался, и запаха перегара от него не было, а чем ещё объяснить эту странную жажду деятельности и любвеобильность?
— Такую дрянь не употребляю, как ты могла обо мне такое подумать?! — праведно возмутился Темнов.
— А что тогда с тобой? Ты, вообще, кто такой и где мой босс? — решила я докопаться до сути, потому что такие резкие перепады настроения меня настораживали.
Сем рассмеялся, как будто я спрашивала глупость, а он ничего странного не делал.
— Расслабься, Лисичкина. Всё по плану. Я просто решил, что для более достоверной картины нельзя тебя загружать работой, а то по твоему замученному виду родственники догадаются, что у нас фиктивные отношения. Не спалось, и вот я начал без тебя…
— Допустим, а остальное к чему? Поцелуй, деньги без вычетов? Что ты задумал? — подозрительно прищурилась, глядя в его красивые глаза и пытаясь разглядеть в них правду. Ну или признаки душевного заболевания.