– Ничего, это поправимо… – я наклонился и подхватил девушку на руки. – Главное, мы уже недалеко. Теперь не догонят.

– Вот это я понимаю, приспичило! – заорал все тот же весельчак-дозорный, желая оставить за собою последнее слово. – Не торопись, Карпо! До рассвета еще далеко, успеешь намиловаться.

– Кричи, хоть тресни… – пробормотал я негромко, не столько для себя, сколько для девушки. – На дурней не обижаются, правда? Что с убогого взять, кроме анализа?

Олеся не ответила, скорее всего, не поняла, но прижалась чуть плотнее.

Гм, а я, похоже, стал гораздо сильнее. Или девушка совсем уж ничего не весила. В институте как-то нес на спор однокурсницу. Тоже весьма миниатюрного сложения. Так уже шагов через пятьдесят вполне ощущал каждый ее лишний грамм. А Олесю я пер вместе с кандалами, а чувство было, словно у меня в руках… даже сравнить не с чем. По весу – пуховая подушка, а на ощупь – нечто упругое, как надувной матрац.

Странные сравнения. Или это дедушка Фрейд пытается намекнуть на что-то? Отвали, старый извращенец… Не до секса сейчас. Сперва надо хотя бы убраться подальше и заныкаться так, чтоб и с огнем не нашли. А потом уже будем поглядеть.

Но это я умом понимал, а руки при этом не переставали сигнализировать, что ноша моя упругая, теплая и…

Тьфу… Чуть мимо лодки не проскочил.

Притормозил, забрел в воду и усадил девушку. Оглянулся. Нет, не зря я столько возился, выбирая место. Со стены нас не видно. Только когда выплывем на плес, не отражающее звезд пятно может броситься в глаза, но это если дозорные будут сюда смотреть.

Греб, как будто олимпийские соревнования хотел выиграть. Впрочем – жизнь, и не только собственная, тоже достойная награда. Причем полученная авансом. Так что в заросли тростника лодка влетела раньше, чем я досчитал до ста. И только когда шершавая листва заскребла по лицу, пришло понимание: «Удалось?! Я сделал это!»

Хорошо, что сидел. Такая слабость накатила, что наверняка упал бы. Даже вспотел… Пока планировал побег и совершал его, гнал прочь все лишние мысли, и лишь сейчас окончательно понял, что же я натворил.

Нет, в том, что девушку непременно надо было спасти, я и теперь не сомневался. Вот только цену за это придется заплатить огромную. Ведь я пошел против казацких обычаев и закона! Так что путь на Сечь мне теперь заказан навсегда. Был новиком, хотел стать казаком, а буду изгоем.

– Спасибо тебе… – Олеся смотрела так, что я расправил грудь, с удовольствием ощущая, как рукам возвращается сила. – Я знала… Я молилась о спасении… И Господь послал мне ангела.

– Погоди, погоди… – слишком уж ярко заблестели ее глаза, а это вряд ли к чему хорошему приведет. – «Отче наш» можешь произнести, не помешает, я не против. Только ничего еще не закончилось. Вот-вот стражник очнется. Или кто-нибудь его найдет, и половина Сечи на наши поиски бросится. Такого развлечения казаки не упустят.

– Что же делать? – растерянно пробормотала девушка.

Это уже лучше. Не люблю сюрпризов… Тем более истерик.

– Есть хочешь?

Мог и не спрашивать. Понятное дело, что приказав посадить ее на цепь, Серко вряд ли позаботился о трехразовом питании. У кошевого и поважнее дела найдутся. А без него никто и не почесался. С какой стати? Все равно покойница. Тем более день постный. О душе думать надо, а не живот набивать.

– Там под скамейкой торба. В ней еда. Подкрепись. Силы нам понадобятся. Не все ж мне на руках тебя носить.

Это я так брякнул, чтоб Олеся снова благодарить не начала. Смущаюсь я, особенно когда глядят в упор такими глазищами.