– Плохой выбор, Василий, – подвел черту под осмотром куренной. – Не получится из него казак. Неженка.

– Не хотел я разговор с этого начинать, чтобы парень не возгордился слишком, – насупился Полупуд, – да придется. А знаешь ли, батька, что если б не этот, как ты говоришь, паныч, – я давно распевал бы псалмы в райских кущах? Петро трижды жизнь мне спасал! И самое малое, чем я могу отблагодарить – взять его в науку. Кроме того, он совсем не такой хлипкий, как кажется. И еще – грамоту знает.

– Гм, чудны твои дела, Господи, – перекрестился куренной. – Трижды? А не брешешь, Василь?

– Пес брешет.

– Гм… Ну, тогда и говорить больше не о чем. Подойди ближе, хлопец и отвечай как на духу. Крещен?

– Да, батька. В честь первого апостола Господа нашего Петра.

– Веруешь ли в святую церковь нашу?

– Верую, батька.

– Перекрестись.

Гм, не врут, значит, первоисточники. Не дословно, но посвящение соответствует описаниям, сохранившимся до будущих времен.

– Ну что ж… Будь нам товарищем, живи по обычаю и не посрами веры отеческой. По старинному обычаю, в знак того, что вся твоя прошлая жизнь не имеет над тобой больше власти, полагается, Петро, дать тебе второе имя, казацкое. Которое ты либо прославишь, либо…

– Ангелом его прозвали, батька, – торопливо вставил Полупуд. – Спасенные им от басурманского плена бабы и дети… От их имени и от себя буду просить: оставить, не менять его.

– Ого! Я вижу, вам есть что обществу рассказать… – озадаченно поскреб грудь куренной. – Что ж, Ангел так Ангел. А там…

– Поживем – увидим, как сказал слепой перед смертью… – дернул меня за язык тот, что на правом плече сидит. Видимо, обиделся, что в его честь Чертом не назвали.

– Как ты сказал? – По лицу кошевого нельзя было понять: осерчал или наоборот – оценил шутку.

Поэтому я на всякий случай прибавил другую сентенцию. Более приличествующую данному событию и торжественную.

– Не имя красит человека, а человек – имя! Клянусь, что не посрамлю ни вас, батька куренной, ни учителя своего Василия Полупуда. И пусть Господь, взирающий на нас с небес, будет тому свидетелем!

Этот ответ куренному больше понравился. Он отечески похлопал меня по плечу и кивнул на дверь.

– Заходите, гм… калики перехожие. Хлопцы как раз обедают. И вы присоединяйтесь. Чем хата богата. Кулеш сегодня да рыба. Пятница… постный день.

– Спасибо, Тарас… – после того как с официальной частью было покончено, и куренной, и Василий заговорили проще. В конце концов, не в походе, когда атаманская власть непререкаема. А в обыденной жизни Трясило немногим Полупуда старше. – Не подумай, что нос воротим, но только что из-за стола Серка встали. За Петра говорить не буду, но сам – если хоть ложку еще съем – лопну.