Вавилонский ты повар, Македонский колесник, Иерусалимский пивовар, Александрийский козолуп, Большого и Малого Египта свинопас, Армянский ворюга, Татарский сагайдак, Каменецкий палач, всего света и подсвета дурак и самого аспида внук. Свиное ты рыло, кобылий зад, мясницкая собака, некрещеный лоб…

Вот так тебе запорожцы ответили, плюгавому. Не будешь ты даже свиней у христиан пасти. На этом заканчиваем, поскольку числа не знаем, а календаря не имеем, месяц в небе, год в книге, а день у нас такой же, как и у вас, за это поцелуй ты в задницу нас!

Кошевой атаман Иван Серко со всем Кошем Запорожским»[14].

На пару секунд в комнату снова вернулась тишина, в которой можно было расслышать урчание в желудке паука, доедающего муху. А, может, это и мой собственный от переживаний скрутило? Потом стены хаты застонали, а потолок подпрыгнул от хохота. Столь громкого и безудержного, что даже есаул в дверь заглянул. Растерянно хлопая глазами и не понимая, что случилось.

– Козолуп, значит… Га-га-га!.. Свиное рыло… О-го-го!.. – хватался за боки кошевой. – И это я с братчиками султану пишу? Га-га-га… Знатно, знатно…

Серко утер выступившие на глаза слезы.

– Порадовал ты меня, хлопец. Спасибо… За такое пророчество ничего не жаль. Зайдешь к войсковому писарю и перескажешь ему слова. Чтоб не забыть, когда время случится.

Потом протянул руку.

– Не против, если я тоже посмотрю?

Вежливость выказал, значит. Понятно же, что если трубка у Полупуда хранилась, то и другим к ней прикасаться не возбраняется.

Повертел перед глазами, погладил, понюхал. Пожал плечами и вернул.

«А что ты хотел? Потайную кнопочку найти, нажатие которой связь с будущим устанавливает? Ну, извини. Не предусмотрено. Устройство работает только в комплекте со мной».

– Хочешь еще что-то прибавить? Или это все, что увидеть удалось?

– Многое видел, да рассказывать толку нет. Все равно объяснить не смогу. Места неизвестные, лица незнакомые. В этом году или через десяток лет случится – тоже непонятно. Скажу, к примеру, что шторм ужасный чайки разбросает и много казаков погибнет. А когда – неведомо. Так что, запорожцам после этого больше никогда в море не выходить. Или вот, к примеру, видел я, батька, как ты приказал тысячи пленников в чистом поле казнить…

Серко зыркнул, как ножом полоснул.

– Прости великодушно… Говорю, как есть. Без утайки… Но ведь не вижу причины. Может, именно так и надо было сделать? Но разве от этого легче кому станет? Если позволишь, я отныне и впредь буду говорить лишь о том, что к времени и месту привязать можно. Чтобы зря умы не будоражить да слухи не плодить… как та повитуха. Еще лучше, если о моем умении больше никто, кроме вас троих, не узнает. И только вам я о увиденном рассказывать стану. А уж вы – умные да опытные, сами решайте, что поведать остальным, а о чем и утаить не грех.

– Хорошо, – хлопнул по столу Серко. – Так и решим. Всё у тебя?

– Нет… – Гулять так гулять. – Хочу, батька атаман, просить у тебя разрешения отправиться в Кызы-Кермен вместе с Типуном.

Кошевой с кормчим переглянулись.

– Снова видел что-то… типун мне на язык? – повернулся ко мне лазутчик.