Великая княгиня готовно остановилась, готовая продолжить в любой момент. Собственно, Константин Николаевич никак не понимал, почему девушка должна касаться именно версий бегства поручика из столицы. Ведь есть же другие темы — парижские моды, например, или любовь, или, на крайний случай, особенности здешнего завтрака. Но нет, Мария Николаевна громко и бесстрашно, на весь зал, вещает сверхсекретные сведения, которые он на свое горе, произнес однажды на обеде у императорской семьи.
Типичный интеллигентный еврей, из той прослойки, которые в XIX веке почти на сто процентов служили базой для радикальных революционеров, сидел за соседним столиком, вкушал… и радостно скалил крепкие зубы.
Странно, великая княгиня не веселые же истории рассказывает. Что-то он так радуется, аж сидя подпрыгивает. Наркотики или простонародной водки напился?
Ну-ка, мин херц, подумаем:
— Примерный маршрут Нейгарда. Самый оптимальный для спешного бегства за границу. Немного уже запаздывает, но это причины самого преступника;
— Комплекция еврея — худощавый, роста среднего, визуально правое плечо выше левого — идентична на 100 % поручика;
— голова продолговатая, нос с горбинкой, глаза серые.
Все сходится. Правда, это еврей, волосы черные, громадные пейсы. Но это все сущая ерунда. Мало ли кем он объявится, малохольный преступник. А парики и красители все могут использовать даже в это время. Женщины вон каждая первая применяет. Хорошо, еще XIX век, нет пластической хирургии, пластиплоти и прочие радости XXI века. Берем? Если что, можно в качестве извинения дать целковый. Для простого народа в XIX веке это огромные деньги, а для сиятельного князя так обычная мелочь. Впрочем, все обошлось.
Государственная измена — это очень серьезно. И очень сильно и для простых жандармов, и для арестованных. Чем отличались люди XIX века от последующих веков, так это решительностью и безусловным выполнением. Никакого размышления и философствования по поводу распоряжения его высокоблагородия. А тем более его сиятельством. На то есть дело господское. А им надо, безусловно, выполнять!
Скаливший зубы еврей, по виду не только преступник, но и потенциальный революционер, был в срочном порядке скручен, закован прямо в ресторанном зале в кандалы и представлен к их сиятельству князю Долгорукому.
Князь этому ничуть не удивился. Он, скорее, поразился бы, если бы смутьян не был арестован, а жандармы начали буйствовать и брататься с арестованным евреем.
Взял его за подбородок, заставил поднять бородатое лицо.
— Это произвол, — захрипел от натуги злой до нельзя поручик, загримированный под еврея, — я лично буду жаловаться его императорскому величеству!
— Эк вас потянуло-то, — удивился, а потом засмеялся Константин Николаевич, — дворянское право захотел реализовать. Ваше право. Только излишнюю волосатость еврея надо с лица убрать. Потому как этим лицам, как вы понимаете, в Зимний дворец точно не попасть. Не пустят-с!
И начал сдирать роскошные пейсы, щегольские усы, цивильный чуб и прочую ненужную обильность волос за дворянским прибором.
Нейгард кряхтел, морщился, но надо сказать, терпел и почти не стонал. Зато взамен неостриженного и небритого еврея по моде XIX века быстро появлялся коротко остриженный и хорошо побритый поручик Нейгард.
— Ах, князь! — не выдержала еще ничего не понимающая Мария Николаевна, — это же так негуманно, хоть он и из простого народа и не православный! И все-таки, как вы можете так бесчеловечно поступать! Уж от вас-то я никак не ожидала!
— Да ладно вам! — констатировал князь Долгорукий, — это же всего лишь бутафорский парик, посаженый на излишне крепкий клей. А вы, господин поручик, однако, неплохой актер! Из мухи делаете слона. я вам скажу. Или я дворянское благородство нечаянно прищемил?
И, воспользовавшись случаем, ловко выхватил из кармана Нейгарда сравнительно небольшой, но очень нужный сверток. Он давно уже приценивался к нему и, наконец, взял. Как все, оказывается, в этот период просто!
Вот этого тот перенести уже не мог. Арестовали жандармы — держался, не выходил из роли. Может, еще образуется и задерживают именно еврея, благо тот много чего нарушал, но по мелочам. За это чрезмерно не дают, больше ругают и штрафуют. Терпел руки князя. Тоже не через чур, все-таки не бьют.