«Сестренка» пытливо уставилась в мои честные глаза. Когда она стоит так близко, в голове возникают совершенно лишние мысли… Кыш, кыш, у нас не такие отношения.

— Ты закончила? Пойдем, не будем шуметь, Учитель еще спит.

Когда сенсей был маленький, с… гм, в молодости злобный наставник заставлял моего старика рано вставать — он и сейчас просыпается едва ли не раньше меня, но валяется в постели. А чтобы я не видел Мастера в столь неподобающем виде, придумал чертову утреннюю разминку — 10 пасанг[1] бегом, сотня приседаний, отжиманий и подъемов корпуса. В отместку я предложил просыпаться раньше и делать эту зарядку, пока сенсей спит. Что вы думаете? Не моргнув глазом, он заявил, что упражняться надлежит в середине периода ян, конкретно — в конце мао-ши[2], и пока я не постиг дао — нужно делать что говорят, и не выеживаться. Сказать по совести — выработанная утренними мучениями выносливость меня не раз и не два выручала; не знай я истинных мотивов старика — был бы признателен.

— …конечно, тот еще выдумщик, но все же…

Эм, о чем она сейчас говорила? Пастушонок видел эльфов на дороге?

— Четверо дроу, одетые под купцов?

— Не проснулся еще? Обычные эльфы, летние, направлялись к столице. Погоди-ка, были еще дроу?

— Откуда? Я спросил, просто чтобы поддержать разговор.

— Смотри, мелкий, узнаю, что ты от меня что-то утаиваешь…

— Ничего, кроме точной даты конца света, честное колдунское.

Провидица предсказала конец света в этом году, но не удосужилась назвать дату. У пифии неоднозначная репутация — около половины ее предсказаний сбылись слово в слово, остальные с треском провалились. Можно сказать, вероятность конца 50 на 50.

— Ты не спрашивал магистра, что он об этом думает?

— Он думает, что если у меня есть время на такую чушь, то нужно проводить заклинательную практику на час дольше. Хочешь спросить сама?

— Магистр наверняка очень занят исследованиями. Не стоит беспокоить его по пустякам, — она заставила меня споткнуться. Это старик-то занят?

— Мне еще нужно в город. Смотри, не испорти опять мантию, как с этой, с саламандрой.

Рыжая уверенным шагом потопала к тракту, я же чуть прищурился, глядя ей в спину. Глаза обожгло — активация Истинного Зрения[3] бьет как по мозгам, так и по сетчатке. Мир выцвел до серого, обретя бесконечную четкость; токи энергии не проявились в видимом спектре, но стали интуитивно ощутимы. Аура Рыжей горит ровным «светом», все в порядке, сестренка здорова. Хорошо. Голодная пустота у меня внутри жадно потянулась было к огоньку, но я удержал источник в узде. Мир вновь обрел краски. Пора на пробежку.

Нас двое — учитель и ученик. Артефакторы Белой Ложи и пространственники Красной учатся в нормальном хогвартсе, группами, с преподавателями по профильным предметам. Вероломные и недоверчивые адепты Темной Ложи не передают своих секретов посторонним — только одному, избранному ученику. Эта методика регулярно доказывает свою эффективность — и пары лет не проходит, чтобы кто-нибудь из молодых темных не убил своего наставника. Тайны темных искусств давно канули бы в лету, но — убив своего сенсея, новоиспеченный магистр живет года три-четыре в свое удовольствие, а потом, вы не поверите — Сам. Берет. Ученика. Ни за что бы не поступил в этот престижный клуб самоубийц, если б не дурацкое стечение обстоятельств — когда мне позарез нужен был маг-учитель, все группы в Белой и Красной ложах были переполнены.

Проселок вьется меж полей, я ощущаю действующую магию справа и слева. Как и положено темным магам, мы с Учителем зарабатываем на хлеб крутым и пафосным способом — охраняем поля от вредителей. Толковый темный маг может создать печать страха, отгоняющую грызунов и гусениц — наша версия подавляет даже сорняки. Дело отнюдь не в количестве вбуханной маны, дело в алгоритмах наведения. Наши печати работают на белом списке — основные сельхозкультуры, люди и гуманоиды, лошади, пчелы; если вы не нашли себя в списке — к магическим кругам лучше не приближаться. В полной мере это ощутила диковинная заморская капуста, о которой деревенские забыли нас предупредить — нерассуждающая магия загубила деликатес на корню. Сенсей считает, что на следующий год нужно поставить в деревне ключ-арку, чтобы все, проносимое сквозь нее, добавлялось в белый список. Наверняка будут новые неожиданные косяки, но так далеко вперед я стараюсь не заглядывать. Арку мне придется ваять уже одному.

Короткое усилие, и вокруг меня крошечными кометами закружились светляки-фаерболы. Вдох на бегу — в них вливается стихия огня, раскаляя до звездных температур. Выдох, искры тускнеют, становясь безвредными. Сегодня управлять огнем чуть сложнее, чем вчера, завтра будет еще сложнее. Магия здесь общедоступна — проведя несложный ритуал, кто угодно может показать парочку фокусов. Счастье не длится долго — от пары минут до нескольких часов, и уходя, дар уходит навсегда. Волшебники этого мира — маньяки, тяжелыми тренировками сохранившие в себе искру дара и ежедневно поддерживающие ее горение. Словно бег против движения эскалатора — нужно стараться, чтобы просто оставаться на месте. Иногда хочется встретиться с коллегами, спросить, ради чего они рвут задницу — у старика такое не спросишь, если квакать не хочется. Берег реки, время для силовых упражнений.

Назад возвращаюсь, слушая урчание желудка. Наша хозяюшка не подвела — аура сенсея над рощей ощущается умиротворенной. По идее, развернутая энергооболочка темного архимага должна бы жечь, как кислотой — а вот смотри ж ты, нейтральный спектр. Хотя придавливает, да — и это меня, обученного мага. Как Рыжая умудряется игнорировать давление с беззаботной мордашкой — то ли пресловутая сила любви, то ли мазохизм. Впрочем, не волшебнику говорить о мазохизме. Учитель нашелся за уличным столом, во всей его фигуре ощущается хрупкость и эфемерность — старость не радость.