– Наверное, этого мы с тобой никогда не узнаем точно. Но причин может быть несколько. Возможно, кто-то выследил Фиби. Или даже сопровождал ее до самого твоего дома. Возможно и другое: вспомни, в газетах писали, что в доме Эверпллов все было перевернуто вверх дном. Убийцы явно что-то искали. Не исключено, что они наткнулись в адресной книге на твой телефон. Или еще один вариант. Предположим, им как-то удаюсь пронюхать, что ты его крестная. Впрочем, какое это сейчас имеет значение, верно?

– Не знаю, – едва слышно пробормотала Джордан. – Только с того самого дня я постоянно грызу себя… и почему только я была так беспечна? Вспомни, Галаччи заметил твою машину, припаркованную возле моего дома. По номеру узнал, кому она принадлежит. А потом позвонил твоему партнеру и…

– Я знаю.

Вчера он позвонил в офис. И Эд, конечно, тут же рассказал ему о звонке настойчивого «потенциального клиента».

«Я пытался сказать тебе, что кто-то звонил в офис, настаивая, что хочет говорить только с мистером Сомервиллом. Но не успел – ты уже бросил трубку».

«Еще бы мне не помнить того разговора», – с горечью усмехнулся Бо про себя. А трубку он швырнул потому, что не хотел дурацких расспросов – решил, что Эд заподозрил, будто он в бунгало не один, а объясняться на эту тему ему не хотелось.

И вот результат. В своей попытке защитить Джордан и Спенсера он сам, выходит, дал убийце шанс выследить их. И ловушка захлопнулась. Если бы он набрался терпения и не бросил трубку, если бы дал Эду возможность рассказать об этом слишком уж настойчивом «клиенте», все могло бы обернуться иначе. Обдумай он все спокойно, глядишь, и почувствовал бы, что дело неладно. И тогда ни Джордан, ни малышу не пришлось бы пройти через весь этот ужас.

– Послушай, Джордан, мы оба с тобой совершили ошибки, – глухо проговорил он. – Но мы поступили так, как считали правильным. Не по легкомыслию, а просто потому, что оба заблуждались. Да и откуда нам было знать?

Джордан, упорно избегая его взгляда, опустила глаза в тарелку.

– И все равно я не должна была…

– Не надо, – перебил ее Бо. Протянув руку через стол, он накрыл ее ладонь своей. – Никаких больше «должна – не должна», слышишь? Хватить терзать себя, Джордан.

Почти то же она сама тогда сказала ему… в ту самую ночь, на веранде.

«Не терзай себя, Бо!»

Эти слова еще не успели сорваться с его губ, как вдруг Бо осенило… Именно тогда Джордан исцелила его – этими самыми словами! Они бальзамом пролились на его душу. И он смирился с тем, чего уже никак не мог изменить.

Джордан наконец подняла на него глаза. И он прочел в них, что она знает, о чем он думает. Она догадалась, что и он тоже обдумывает эту фразу – ту самую, что сказала тогда она и сейчас повторил он.

– Ты сама не понимаешь, как много ты сделала для меня, Джордан, – чуть слышно произнес он. – Я ведь никогда… ни с кем раньше не говорил об этом. О моем… об этом несчастье.

Несчастье…

Да, верно. Да и чем еще это было?! Конечно, это несчастный случай. Нелепая, ужасная случайность. Ничьей вины тут не было.

– Ты просто не имел права до конца дней своих казнить себя за то, что произошло тогда, – убежденно заметила Джордан.

– И ты тоже, слышишь? – просто сказал он.