Отвернулась от алтаря и столкнулась взглядом с теткой. Оливарис была такой же, как и тогда в храме: измученная блондинка с рваными ранами на коже. Только сейчас ее глаза сверкали злобой, а в руке был уже знакомый ритуальный нож.

– Сдохни, шлюха! – выпалила она и замахнулась.

Сальма попыталась уйти от удара, но алтарь за спиной помешал. Почти рыбкой перекувыркнулась через него и упала. От боли перехватило дыхание: камни тут были острее некуда. Глубоко вдохнула и попыталась встать, краем глаза замечая, как приближается Оливарис. Попятилась, пытаясь хоть немного выиграть время. Тетка тоже женщина, и, скорее всего, ее можно одолеть в открытом противостоянии.

Послышался шум, и в арке на входе появился секретарь. У Сальмы перехватило дыхание: с двоими ей ни за что не справиться. Прикрыла глаза и зашептала заклинание. Маловероятно, что магия станет отвечать ей после таких усилий, но это лучше, чем умереть, никого не прихватывая с собой.

Звякнуло железо, охнула тетка и Сальма открыла глаза. Секретарь выбил у Оливарис нож и спокойно вязал ее руки поясом. Сальме захотелось разреветься. Всегда сомневалась в лояльности этого мужчины, оказалось, зря.

– Жду вашего приказа, госпожа, – сообщил он, когда со связыванием было покончено. Несмело улыбнулся, и Сальма невольно ответила. Этот парень вел ее дела года три, и она совсем не ожидала от него помощи.

– Убей ее! – приказала Сальма. На мгновение шевельнулись сомнения об отцовском благословении, но чародейка поспешила отмахнуться. Камня все равно нет, так что никакой разницы. Подошла и подняла нож. Приставила его к горлу родственницы. Отчего-то хотелось поиздеваться напоследок.

– Если ты убьешь меня, никогда не узнаешь о проклятии сына, – прошептала Оливарис.

– Говори…

– Поклянись отпустить меня!

– Клянусь.

Оливарис расхохоталась. Как-то холодно и зло.

– Говори! – прорычала Сальма и поднесла нож ближе к теткиному носу. Лицо у нее и так испорчено, но боль ей не понравится.

– Это я сказала брату, что ты хочешь сместить его! Я… И убедила, что это ты отняла власть над кристаллом, а не тот сам отверг старого правителя! И про то, что ты беременна, рассказала… Он разозлился. И мы вдвоем ждали рождения Ладира. А потом брат употребил остатки сил, чтобы проклясть внука. И сыну твоему отпущено немного, как ни ерепенься.

– К делу, – Сальма сжала нож до белых костяшек. Еле сдерживалась. И не потому, что дала клятву, а потому что еще надеялась помочь сыну.

– Я видела условие, – Оливарис снова рассмеялась. – Оно почти несбыточное…

Вместо слов Сальма осторожно прислонила кончик ножа к носу тетки. Злорадства у Оливарис поубавилось. Она шумно сглотнула и продолжила:

– Нужно чтобы ты и отец Ладира обоюдно захотели родить ему брата или сестру, – она снова захохотала, – а если учесть, что ты и внешности его не помнишь, могу только пожелать тебе удачи, – добавила сквозь смех.

Сальма опустила нож. Этот рецепт был и впрямь почти нереален. Где искать отца Ладира, она даже предположить не бралась. Даже для заклинания нужна была хотя бы внешность…

– Развяжите ее, и пусть уходит, – приказала мужчине и шагнула к алтарю.