Мужчина уверенно вел машину, скорость была просто запредельной, но никто не боялся, что они разобьются. Все были уверены в своем вожаке: в его реакции(он был очень быстр), в силе (никто из клана не сможет соперничать с ним), в его интеллекте (не будь он умен, то не смог бы сдерживать стаю столько лет. Не много — ни мало, более века). Да, ему верили и подчинялись беспрекословно.

Джек посмотрел в зеркало заднего вида, кивнув, сказал:

— Да, Майк, я абсолютно уверен. Единственный минус — она еще не инициированная.

— Это плохо. С одной стороны — ей будет больно во время инициации, но с другой — хорошо, что она ничего не осознает. Будь она инициированной, то нам пришлось бы туго.

— Да, будь она уже такой, то не факт, что мы с ней справились бы. Ну, по физическим данным то мы сильнее, но… — Джек замолчал, уставившись на дорогу.

Никто не произнес больше ни слова. Они все понимали, что произошло бы тогда.

— Джек! — обратился к мужчине Ник. Тот лишь вопросительно глянул на парня и снова обратил свой взор на дорогу. — Джек, восход. Он…

Парень сбился и вздрогнул всем телом.

Вожак внимательно посмотрел на небо.

На улице уже начало светать, солнце выходило из-за горизонта, окрашивая его в багряный цвет.

Резко ударив по тормозам, Джек остановил машину и тяжело задышал, дыхание было не ровным и хриплым, в груди начало нестерпимо жечь, словно прожигая изнутри все внутренности, вывалившись из салона, он упал на землю. Его сотрясала крупная дрожь, непроизвольно трансформируя его тело, из гора вырвался рык боли. Суставы начало выворачивать наизнанку, принося адские муки, в нескольких местах хрустнули кости, говоря о том, что они сломаны. На руках появились длинные когти, которые вспарывали земную твердь, оставляя на ней глубокие борозды. Боль — адская, мучительная, лишающая сил, не дающая сделать вдох, чтобы облегчить жжение в груди. Плохо, все очень плохо!

Майк и Ник понимали, что происходит с их вожаком. Нет, на него не солнце так повлияло, ведь он ни какой-нибудь там вампир, которого выдумал Брэм Стокер, вампиры — вымысел и не более. Нет, тут было все на много сложнее.

По их поверьям, легендам и минувшим событиям, которые имели место быть, багряный восход означал лишь одно — этой ночью была пролита волчья кровь. И судя по реакции их вожака, тот, кто входил в узкий круг, тот, кто был приближен к власти и был связан с ним кровными узами. И это мог быть только один волк — Джереми, брат Джека. Родной брат.

И его мог убить только тот, о ком не было слышно вот уже более века.

Мужчины смотрели на муки своего вожака и ни чем не могли ему помочь, ни прекратить, ни облегчить его страдания. И на это все им было очень больно и тяжело смотреть. А от сознания того, что на одного волка их клан осиротел, становилось совсем не по себе и от этого им обоим хотелось выть, выпуская своего внутреннего зверя! Но нельзя! Не сейчас! Потом, когда они окажутся в логове. Там они смогут оплакать своего сородича!

Джек все еще лежал на земле, тихо постанывая, боль уже не была столь сильной и выжигающей. Она начала отпускать. Минут через пятнадцать мужчина уже смог вдохнуть воздух полной грудью и это приносило ощутимое облегчение. Кости начали сращиваться, а его частичная трансформация в зверя прекратилась и он снова вернул себе человеческий облик. Еще через десять минут, он смог сесть.

Мужчина посмотрел на парней, которые неотрывно за ним следили, но не делали никаких попыток ему помочь. Да, они знали, что их помощь сейчас бесполезна, поэтому и не лезли. Взор Джека еще был слегка затуманен, но способность здраво мыслить к нему уже вернулась. И он произнес:

— Джереми. — голос был глухим и хриплым, наполненный непередаваемой болью. — Он вернулся. После стольких лет он вернулся! И убил моего брата!

Мужчина кое-как встал и забрался в автомобиль, облокотившись на руль головой.

— Джек. — обратился к нему Майк. — Ты как?