Иссушит слезы матерей
И вдов бойцов недавних смут…
И пусть потомки принесут
Цветы к фигурам из металла,
Венки к надгробьям и камням.
А время, что грозило нам,
Для них чтоб строчкой в книге стало.
Дай Бог, чтоб не было у них
Ни битв таких, ни слез таких…
Но если рвется из души наружу голос войны далекой, дай ему волю. Скажи. И пусть твое слово отзовется в чьей-то душе. Хотя бы в одной. И если такое случится, значит, трудился не напрасно.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ.
ТАМБОВСКИЕ КОРНИ
ГОЛУБЕВЫ
С печалью и болью приступаю я к рассказу о тебе, мама. И с покаянием: поздно, поздно, уже седым, понял я, какую неподъемную жизнь возложила на тебя судьба. Потому и недолго пронесла ты эту тяжесть, она тебя раздавила. Одна утеха — мне не нужно "превращать" твой родной образ в литературный, давать другие имена тебе и отцу, что-то недоговаривать. Я теперь свободен, не то чтобы до конца, остатки опасений сидят еще во мне, но я загоняю их поглубже. Хватит бояться. Да и нечего скрывать. Свои тайны вы унесли с собой. Прости, мама, "…вся вольныя моя грехи и невольныя…".
* * *
В конце Х1Х века в большом селе Васильеве, что в Пичаевском уезде Тамбовской губернии, жил многодетный деревенский портной Николай Голубев. А вот отчества его я, к стыду своему, так и не удосужился выяснить за долгую жизнь, а ведь было у кого спросить, было. Но что каяться, что каяться — ведь не только имен прадедов своих не знают иные из нас. Не ведаем и многого из того, о чем ведать обязаны. Скостит ли нам Господь этот грех за то хотя бы, что силимся вспомнить?
Трех дочек родила Николаю жена его Анна до нового веку; двоим из них только, теткам моим Евдокии и Анастасии, суждено было и ХХ столетие встретить, и жизнь долгую в нем прожить. А за рубежом-то старого века еще троих Бог послал, в том числе и Клавдию, маму мою.
Родилась Клаша в 1913 году, в мае. Когда точно — никто не помнит из сестер, метрики в пожаре спалились, а церковные книги с записями тоже сгинули то ли в огне, то ли в пламени революции. Так что день рождения мамы мы всегда справляли 31 мая. Только недавно заглянул в церковный календарь и понял, почему: именины у мамы в этот день: мц. Клавдия.
О прадеде, отце деда Николая, сведения вообще скупы. Мой двоюродный брат Валентин, старший сын тетки Насти, кое-что выведал по родне, ему близкой, про нашего прадеда. А служил он чуть ли не управляющим в Тамбовском имении графов Шереметевых. Откуда он, как разрасталось его семейное древо, что за судьба — мне, к сожалению, да и наверное, к стыду, не ведомо. Но как узнать, если ни один дед с бабкой не дожили до моего рождения?
А народ деревенский генеалогии не научен. Слышал я только, что прадед был нрава буйного, свободолюбивого и чуть ли не революционного, ну и пивал крепко. Как напьется, крамольные речи произносит и народ на бунт подбивает против "сатрапов". Сын его, мой дед Николай, отец мамы, только запои от него унаследовал.