— Второй вариант — ты раз и навсегда решаешь для себя что ты больше не жертва. И тогда мы идем прямиком к ним, и ты четко и внятно им говоришь то, что я тебе сказал.

— Но почему в клуксе?

— Соваться на их территорию неподготовленными? — улыбнулся я — Ну уж нет. Все начнется в общественном месте. Там, где много чужих глаз. И где постоянный пригляд Матери… так ведь вы называете систему? Мать…

— Называем — кивнула Йорка. Отвечала машинально, явно погруженная в тяжелые раздумья. Она принимает важнейшее решение в своей жизни. Решает, как она будет жить дальше. И отвечает, чтобы потянуть время — И я ее так часто называю. Мать.

— М-да…

— А что? Сам посуди, Оди — она и тебя родила.

— Ну нет. Она пришила мне первые попавшиеся конечности и выплюнула в тупиковый коридор Окраины. Выплюнула прямо в грязь и дерьмо.

— Знаешь почему ее называют Матерью?

— М?

— Потому что она кормит нас, поит нас, приглядывает за нами. Только благодаря ей тут не творится форменное безумие, есть хоть какой-то порядок. Она защищает нас.

— Отрезает нам руки — подхватил я.

— Какая мать не наказывает свое дитя? Но она всегда готова простить, если ты взялся за ум. Всегда дает шанс — даже поганому червю. Она наша Мать. Пусть не лучшая на свете — но Мать.

— Меня ты не убедила. Так что, гоблин Йорка… твое решение? Решаем сами? Или будешь уповать на Мать?

— Мне стоило проломить тебе голову, гоблин! Когда ты еще лежал у моих ног весь в слизи и без сознания.

— Ты упустила свой шанс — улыбнулся я, уже зная ее ответ.

— Сделаем по-твоему! — сжала она челюсти и набычилась — По-твоему! Чтоб ты сдох, гоблин Оди!

— И тебе не хворать, гоблин Йорка.

— Про пати ты серьезно?

— Само собой. Причем немедленно. Один за всех — и все… — я с ожиданием посмотрел на нее.

— Понятия не имею чего ты сейчас ждешь — с недоумением ответила она.