Глава 9

- Доброе утро, генерал, я же просил не устраивать всей этой официальщины, я сегодня приехал не как шеф полка, - глядя на ровные линии одетых с иголочки, с блестящими пуговицами и начищенными штыками гвардейцев, произнес я. Генерал Малютин в ответ только широко улыбнулся и приветствовал меня, по уставу.

- Здравия желаю, ваше императорское высочество! – За ним тоже самое единым духом повторили и выведенные встречать меня измайловцы.

- Молодцы, гвардейцы! – Во всю силу напрягая голосовые связки рявкнул я. Меня в полку любили, не как шефа или представителя императорского дома, а как забавного паренька, который всегда очень уважительно общается с собранными в одном месте бородатыми мужиками, повидавшим изрядно всякого дерьма, на своем веку. Ну и конечно за то, что каждый мой приезд сопровождался кое-какими мелкими подарками, делающими жизнь простых солдат немного лучше. Так, например, я, отлично представляя себе всю скудость стандартной армейской – пусть даже гвардейской – пиши, всегда привозил с собой пару-тройку сотен килограмм мяса, так чтобы день-другой бойцы могли есть не пустую похлебку, а густую наваристую кашу. Мелочь скажете вы, и будете правы, а с другой стороны, именно из таких мелочей и формируется цельный образ. Глядишь лет через «-цать» теперешний рядовой, а будущий унтер, когда ему предложат пойти бунтовать против императора, по старой памяти сунет кулак в рожу провокатору и спасет тем самым жизнь мне и моей семье. Так что можно считать это инвестицией на будущее. Выказав благодарность солдатам, я вновь повернулся к генералу, - распускайте людей, зачем их на таком ветру мариновать, да и дождь может начаться в любую секунду.

Распустив солдат, мы вместе с неизменно сопровождающим меня Воронцовым прошли в полковой штаб, где было приятно натоплено. Как обычно свалившаяся неожиданно на Питер осень – на этот раз для разнообразия в самом начале сентября - принесла с собой серость, влажность, ветер и то начинающийся то прекращающийся мелкий противный дождь. Хотелось усесться возле камина, взять в руки чашку глинтвейна – кто б мне его дал – и вообще не показывать нос на улицу, однако именно в конце сентября Александр наконец соизволил письменно подтвердить разрешение на формирование «опытового офицерского егерского взвода», так что воленс-ноленс пришлось устроить забег по частям расквартированным в столице и ее окрестностях, чтобы набрать личный состав. И понятное дело, что начал я с измайловцев, по-другому меня бы просто не поняли. Даже, если никто не согласится отсюда перейти под мое непосредственное управление, все равно «право первой ночи» я должен предложить своим подшефным. Это правда не я сам дотумкал, мне как обычно в таких случаях Семен Романович подсказал, я-то собирался сразу в лейб-гвардейский егерский батальон, сформированный еще доброй памяти Павлом отправиться. Логично же в егерский взвод в первую очередь звать егерей.

Внутри меня ждал горячий самовар и гора пряников: мои кулинарные предпочтения – мой наркотик – это сахар - тут были хорошо известны.

- Итак, Николай Павлович, мне передали, - Малютин скосил глаза на Воронцова, - что вы к нам сегодня по делу, вот только не уточнили по какому.

- Вот ознакомьтесь, - я потянул генералу высочайше утвержденный приказ. – Грабить вас приехал Петр Федорович, каюсь. Хочу предложить вашим офицерам, из тех, кто помоложе, поактивнее, кому в линейном строю фузилеров, пусть даже гвардейских, тесно, поучаствовать в организации «потешного» взвода.

- Стопами великого предка идти собираетесь? – В жидкие усики усмехнулся генерал.

- Ну, головы стрельцам обещаю не рубить, - я вернул командиру измайловцев улыбку.

То ли генерал удовлетворился ответом, то ли решил тему не развивать, однако быстро пробежав по короткому указу, зацепившись глазами за установленный размер жалования, которое изрядно превышало гвардейское, Малютин задал уже вопрос практического характера.

- Так что же вы от меня хотите Николай Павлович? Мешать я вам, все равно не смогу.

- Я хотел бы, что бы вы порекомендовали мне офицеров не так давно выпустившихся из учебных заведений: прапорщиков, подпоручиков возможно, которые бы подходили по озвученным мною параметрам. Дело затевается новое, сложное, на основе этого взвода потом я планирую создать роту, батальон, а Бог даст и полк, и эти офицеры смогут расти в званиях и должностях настолько быстро насколько это вообще возможно. Плюс жалование, как видите остановлено немаленькое.

- Мягко стелите, Николай Павлович, очень уж заманчиво звучит. Как бы не пришлось потом жестко спать. Или я чего-то не понимаю?

- Вы все правильно понимаете, Петр Федорович, отбор будет жесткий и гонять я предполагаю будущих егерей не до седьмого, а до десятого кровавого пота. Никакой вольной жизни, как это принято, уж простите, в гвардейских полках, - Малютин только поморщился – похождения гвардейцев в столице были притчей во языцех, казалось не было такой глупости, которой бы они не совершили бы по пьяни, - пребывание в части шесть дней в неделю с одним выходным. Тренировки по графику с утра и до вечера. Бег по десять верст ежедневно, рукопашный бой, фехтование, стрельба, артиллерийская, медицинская и минная подготовка. Ни минуты свободного времени.

- Ужасы какие вы говорите, - зримо поежился от нарисованной картины генерал. В это время считалось, что хороший офицер должен уметь громко кричать приказы, быть храбрым, ходить в атаку, не кланяясь вражеским пулям и при необходимости отдать жизнь за веру, царя и отечество. Что уж говорить если практику записывания младенцев в полки для набора необходимой выслуги лет, прекратили – и то не до конца - буквально совсем недавно. Опять же спасибо Павлу. А вот все это обучение, науки и прочая ересь, она в лучшем случае артиллеристам нужна, чтобы стрелять метко, остальные вполне и без нее обходились. Ужас и мрак, в общем. – Думаете на такие условия, кто-то позарится?

- Вот и посмотрим, Петр Федорович, вот и посмотрим.

В целом отбор кандидатов получился долгим и крайне утомительным и затянулся на добрых два месяца. Как и предсказывал генерал Малютин из гвардии на мои посулы никто так и не соблазнился. Действительно, зачем менять теплое место с гарантированным практически карьерным ростом и возможностью обзавестись связами на, по сути, кота в мешке, тем более что семилетний ребенок, которого офицеры видели перед, собой никакого политического веса сам по себе не имел и всецело зависел от доброй воли старшего брата. Ну а о переменчивости императора в столице – большой, если уж говорить честно, двухсоттысячной деревне – знали буквально все. Начиная от самых близких друзей и заканчивая последним истопником где-то на окраине Выборгской стороны.