Дакота глядит на меня и не видит, глаза – черней черного.
– У меня… – Голос хриплый, губа затряслась. – У меня отец при смерти.
И с этими словами она прикрывает ладонью рот, силясь подавить всхлипы.
– Его скоро не станет, а я даже не попрощалась.
Мне захотелось обнять ее, как‑то утешить. Я прижимаю ее к груди, а у нее по щекам текут слезы, и она вся дрожит. Не выдержала, разрыдалась.
Меня одолевают смешанные чувства. Не знаю даже, что хуже – то ли то, что мне не жаль ее отца, то ли то, что Дакота в моих объятиях, как чужая.
– А что с ним?
Она гладит меня по голой спине, а я глажу ее по голове, запустив в волосы пятерню.
– Печень не выдержала. Сказали, алкогольный гепатит. Я так и знала, что пьянство сведет его в могилу. Всех нас сведет, одного за другим. Сначала Картер, теперь вот отец… Дело за мной.
Сжимаю ее покрепче, чтобы выбросила из головы эту чушь.
– Давай, выкладывай все как есть.
Отправив ее на диван, я запираю входную дверь и направляюсь следом. Дакоту трясет. Вцепилась в меня так, словно ей страшно, что ее сейчас подхватит ветром и унесет незнамо куда.
Медсестра была немногословна и очень профессиональна, ее слов Дакота не поняла и тем более не запомнила. В общем, отца стремительно покидают силы, денег нет, а тут еще
– Ты хочешь поехать? – Я глажу ее по рукам, пытаясь хоть как‑то унять дрожь, чуточку успокоить.
– Ничего не получится, денег нет. Я едва свожу концы с концами.
Я хотел заглянуть ей в глаза – она отвернулась, уткнулась лицом в мою грудь.
– Не поедешь из‑за денег? А если бы были, поехала?
Я не слишком бы удивился, если бы Дакота вообще не хотела увидеться со стариком перед смертью. При всем, что мне известно об этой семейке, я не стал бы ее винить.
– Только не предлагай денег, – говорит она, не успел я и рта открыть. – Прости, мне не стоило приходить, просто не знала, куда податься. Мои соседки попросту не поймут, а Мэгги чужие проблемы вообще до балды.
– Чш‑ш, – поглаживаю Дакоту по спине, как дитя малое. – Не извиняйся.