Там где начинался след от метеорита тлела щепа от дома. Среди нее лежал мой брат. Еще живой, но…
Мои глаза расширились, но я не мог заплакать. Во рту пересохло.
Я подбежал к нему.
Тео лежал на животе. Его одежда сгорела мгновенно, а кожу покрывала черная корка. Все, что ниже пояса отсутствовало. Пламя тут же прижгло образовавшуюся рану, поэтому брат был еще в сознании.
Я снял куртку и аккуратно укрыл его.
— Тео, братишка, прошу, не умирай!
Хриплый кашель.
Мне было страшно прикасаться к нему, ведь сейчас он испытывал колоссальную боль, но Тео сам протянул ко мне руку, такую твердую и горячую
— Эй, дружище, все… будет хорошо, ладно?
Тут слезы хлынули из моих глаз. Я вытирал их раз за разом, но они и не думали останавливаться.
— Но как же так, Теодор, ты же…
— Просил же… никаких Тео. доров. Эй, Лауре, передай Софии, что я сегодня не приду… Мне бы поспать…
— Тео, не отключайся, пожалуйста!
Его хрипящее дыхание медленно угасло.
— Тео?
Передо мной лежал мой брат. Изувеченный и мертвый. Но, как только я отвел взгляд, я забыл об этом, как и о матери, которую так и не нашел в тот день.
В реальность меня вернуло не сразу. Открыв глаза, я понял, что проснулся первым. Элхор спал в позе мумии, с Каримом на груди. Вереск спала в позе… Как вообще можно описать то, как спит Вереск? Я вообще не уверен, что человеческое тело способно на такие изгибы.
Руки до сих пор покалывало. Черт, это было слишком реально. Я вновь прокрутил в голове все, что увидел и понял, откуда растут ноги.
Аккуратно вышел из комнаты, и, гневно топая пошел искать виновника.
Лауре сидел на кухне и лопал хлопья, добротно залитые молоком.