— И вот с тех пор я «граф Шумилов», иностранец-белорус и по профессии шпион.

Снова подошла Тоня. Андрей пытался заговорить, но она только улыбалась. Присутствие напарника настораживало ее.

По дороге к зданию школы Баранов вдруг стал словоохотливым. То ли выпитое вино подействовало, то ли внутри давно накипело, но чувство страха, так долго державшее его в плену подозрительности, исчезло.

— Б-больше ноги моей зде-десь не б-будет, — с раздражением сказал он. — Я не могу г-глядеть на этих п-пьяных ск-котов. Да и раб-ботать на них мне п-противно. Так хочется на-насолить им. Ск-кажи мне, Сизов, д-долго ли мы еще б-будем т-так мучиться?

Вокруг никого не было. Из казино все еще доносились звуки музыки. Опасность быть подслушанными не угрожала. И Андрей решил прямо, без обиняков, сказать, чем, по его мнению, они могли бы «насолить» немцам. Баранов слушал внимательно.

— Я д-давно хотел п-предложить тебе т-то же самое, — ответил он.

— Итак, по рукам? — сказал Андрей. — С завтрашнего дня документы готовим с легким изъяном: из двух — один с браком. Относиться друг к другу станем хуже. Пусть «профессор» думает, что мы не сошлись характерами. Это облегчит нашу работу.

И уже с понедельника в красноармейских книжках и удостоверениях личности, которые выдавались агентам перед заброской в тыл Красной Армии, начал появляться «брачок»: незаметное с первого взгляда искажение номера воинской части, слишком отчетливый, не такой, как в подлинных документах, оттиск печатей, ошибки в адресах госпиталей.

А в следующее воскресенье Андрей снова пошел в казино. На этот раз один. Немцев было немного.

Чернов сел за тот же крайний стол, что и в первый раз. Раскрыв меню, он долго изучал его и заодно прислушивался к немцам.

— Скажите, пожалуйста, сколько времени? Мои часы стоят.

Андрей поднял голову. Возле него стояла Тоня.

— Вам привет от часовых дел мастера.

— Счастливые часов не наблюдают, — ответил Чернов, глядя на Тоню с удивлением. Он никак не ожидал услышать здесь, в этом казино, знакомый пароль.

— Що б вы хотилы зьисты? — улыбнулась она.

— Сосиски можно? — спросил он и торопливо вполголоса добавил: — Работаю у «профессора». Пока все гладко. — Он опять повысил голос: — Чашку кофе. Один коктейль.

Связь заработала. Теперь Тоне каждое воскресенье можно передавать сводки: кто из агентов и куда заброшен, приметы и клички, на чье имя и какие выданы ему документы…

Гонзери доверил Чернову проверочные беседы с отдельными агентами. Это позволяло изучать немецких разведчиков не только по документам. Одни механически, равнодушно повторяли заученные записи в фальшивках, другие отвечали четко, уверенно — видно, опытные шпионы. Третьи, их было немного, смотрели на Чернова враждебно. Андрей чувствовал, что они ненавидят его. Рослый агент по кличке «Темный» даже назвал его предателем.

«Этим стоит заняться», — подумал Андрей, а вслух произнес:

— Ты что, снова в лагерь захотел попасть? Одно мое слово, и шеф живо тебя упрячет.