С приходом отряда в Сарненские леса Ровенской области, осенью 1942 года, мой отец вступил в его ряды. Ночью часто раздавался условный стук в окно — в наш дом входили партизаны. Вначале родители старались скрыть от нас, детей, их визиты, но это было невозможно. Начала и я выполнять поручения отца.

Чаще других бывал у нас чекист Виктор Васильевич Кочетков. Под его руководством я делала свои первые шаги в разведке. Не забыть мне комиссара отряда Сергея Трофимовича Стехова, который провожал и встречал меня с задания.

Все партизаны, которые приходили к нам, с гордостью и глубоким уважением говорили о командире. Мне очень хотелось увидеть Медведева, познакомиться с ним.

Обстановка на Западной Украине в то время была очень сложной. Партизаны оказались между двух огней. С одной стороны — фашистские оккупанты, с другой — вскормленные и подготовленные фашистами банды буржуазно-украинских националистов всех мастей: бандеровцев, бульбовцев, мельниковцев и т. п. Они нападали на отряды, убивали всех заподозренных в связи с партизанами, уничтожали целые семьи, сжигали их дома…

Однажды, уходя на задание, отец пообещал после возвращения взять меня в отряд. Я выполнила поручение отца — получила сумку от переводчика начальника жандармерии, в которой был пистолет, патроны и чистые бланки с печатью и подписью шефа. До последней минуты я даже не подозревала, что переводчик помогал отцу. Он сопровождал меня при выезде из города. (Находясь уже в Ровно, я узнала, что он был убит бандеровцами в одном из сел Клесовского района.)

В назначенный час я пришла на условленное место встречи, но среди встретивших меня партизан отца не было. По их лицам я поняла: что-то случилось.

Первым подошел В. В. Кочетков.

— Мы ждем тебя, — сказал он. — Отец не придет, сегодня он погиб. Сейчас там идет бой, наши ребята отомстят за твоего отца.

Мы ушли в отряд. Все старались утешить меня, отвлечь от тяжелых мыслей.

Навсегда запомнилось то пасмурное раннее утро, когда меня привели к штабной землянке. У входа ее стоял командир — высокий, худощавый, подтянутый, в белом полушубке человек. Его пристальный взгляд, плотно сжатые губы придавали лицу строгость и суровость. Робко посмотрела я на командира, и слова, какие так хотела сказать ему, застряли в горле.

Медведев, а это был он, почувствовал мою растерянность. Молча подошел ко мне, взял бережно за плечи и по-отцовски прижал к груди. И мне стало легче, словно часть моего горя он принял на себя. Показалось, будто я давным-давно знаю этого человека.

— Я ждал тебя, Валюша, — сказал Дмитрий Николаевич.

Мы зашли в землянку, он посадил меня у печурки.

— Знаю, горе очень большое, его так много сейчас. Утешать не буду. Вижу, справишься сама. Знай только, что сейчас здесь твой дом, твоя семья. За отца мы им отомстим.

В его взгляде, в словах было столько тепла, отцовской нежности…

А потом был серьезный разговор о предстоящей работе. В отряде со дня на день ждали приземления самолета, чтобы отправить тяжелораненых бойцов. Этим же самолетом ждали и начальника разведки А. А. Лукина.

Наши отрядные «журналисты» стали готовить газету о моем отце, обо мне, то и дело заходили в землянку к командиру. Но газета эта так и не была написана.

Было принято решение включить меня в группу Н. И. Кузнецова.