– Не чужие… Заладил тоже! Что ж он тогда не расскажет, почему вы разругались? Почему мебель переколотили, а? Мы ведь сколько его не расспрашивали, он ни в какую не признаётся!
«Из-за ерунды», – тут же вспоминаются Славкины слова, а в груди сердце удар пропускает. Словно знает, а рассказать не может…
– Нет и точка. Разобраться нужно…
– А как? Из свидетелей один алкоголик. Ни камер, ни черта нет! Зимой на дачных участках не души. Глеб, хорошенько подумай… У тебя сын вот-вот родится!
Сын. Застываю, только сейчас осознав, что главного так и не спросил, а отец, недовольный финалом нашей беседы, с места поднимается… Да так и садится обратно, застигнутый врасплох неожиданным поворотом:
– А с Мариной что? Ты знал, что мы на развод подали?
Не дышу, крепко сжав челюсти, и машинально бокал хватаю. Потому что по взгляду вижу – и это мимо него не прошло. Ведь иначе не откинулся бы на спинку кресла устало, не вздохнул бы так тяжело и, немного помявшись, не отчеканил бы:
– Знал.
Как знал и то почему, это тоже легко в глазах читается. Они чернеют, заволакиваемые туманом разочарования, блеск из них пропадает, а морщинок вокруг становится в разы больше. Кажется, за один миг лет на двадцать постарел…
Хлебнув для храбрости терпкий напиток, морщусь от горечи, расползающейся по горлу, и, приготовившись к очередному удару, одними губами прошу не молчать.
– Нет, мне ты причину не называл. Но зная тебя, не так уж и трудно догадаться, в чём было дело.
– У меня есть любовница? – подаюсь вперёд, всерьёз опасаясь ответа, и так сильно впиваюсь в холодное стекло пустого бокала, что пальцы сводит.
– Нет, Глеб. Ты был хорошим мужем. И если бы, не дай бог, свернул с дорожки, одумался бы ради ребёнка.
Что же тогда? Почему-то же он меня не остановил? Напротив, теперь чувство такое, что я торопился с ней порвать…
Пускаю эту мысль в голову и леденею, ведь без труда разгадав причину моей бледности, сидящий напротив меня мужчина кивает. Кивает, шумно сглатывая вставший в горле ком, и вздрагивает, напуганный звуком лопнувшего в моих руках стекла.
– Любовник был у неё… – шепчу, не обращая внимания на папу, подскочившего со своего места и теперь обеспокоенно рыскающего по шкафам в поисках бинта, и крепко сжимаю в кулак исполосованную ранами ладонь. Стёкла глубже впиваются в кожу, а я не чувствую вовсе… Просто знаю, что если во всём, что уже успел раскопать я имею полное право сомневаться, это открытие железобетонное.
– Мама в курсе? – интересуюсь, с трудом шевеля губами, пока отец щедро поливает мою руку перекисью, и хотя бы за это бога благодарю:
– Нет. Ты просил ей ничего не говорить.
ГЛАВА 30
Саша