Просыпаюсь я далеко за полночь. В тепле. С трудом открываю глаза, не сразу понимая, где нахожусь, но стоит уткнуться взором в хрупкую девушку, устроившуюся в кресле, мгновенно вспоминаю события минувшего вечера. Гараж, лопата, она… Как её там?

– Саша? – голос скрипит, и от звуков её имени у меня дерёт горло.

Словно это не набор букв вырывается из груди, а целая пригоршня проглоченных накануне мелких осколков рвётся наружу, до крови царапая гортань. Попить бы…

– Я здесь! Воды?

Не успеваю кивнуть, как к разбитым губам уже подносят стакан, позволяя сделать парочку небольших глотков. Чёрт, такое чувство, что у меня жуткое похмелье, и если бы девушка не отняла кружку от моего рта, я бы непременно осушил её до дна. И попросил вторую.

– Спасибо, – только наглеть неудобно.

Я же у неё дома? Или меня всё же сдали в приёмный покой, определили в палату, а эту хрупкую миловидную брюнетку оставили в надзирателях? Усадили у двери, опасаясь моего побега, и теперь вызванивают участкового, разглядывая заляпанный кровью нож. Ведь как бы ни трещала моя голова, сложить два плюс два я ещё в состоянии — мне явно капают капельницу…

Не на шутку напуганный таким сценарием, встревоженно оглядываюсь по сторонам, а девушка уже пристраивается рядом, с сочувствием взирая на меня из-под длинных пушистых ресниц. В пижаме она, а значит версию с палатой отметаем. Да и не обставляют их так: диван, на котором я и устроился, длинная тумба с телевизором, подвесные ящики, украшенные какой-то посудой, журнальный столик, заваленный разнообразными лекарствами, и пустой таз на полу, видимо на случай, если меня начнёт тошнить. Похоже, за лечение моё взялись основательно.

— Я врача пригласила, помнишь? — голос у неё приятный. — Дела твои плохи, парень. Без снимков не обойтись.

А какой смысл? В голове пусто, словно вскрой черепную коробку и ни одной извилины не найдёшь. А может, их там отродясь и не было? Иначе, чем объяснить мою помятую морду? Умные опасностей избегают…

—Ты хоть что-нибудь вспомнил? Имя, адрес или как попал в Танин гараж? Неужели совсем ничего? — когда я мотаю разбитой головой, она расстроенно закусывает губу. — Не страшно. Тебе просто нужно отдохнуть.

Хотелось бы верить, потому что ни хрена хорошего в этом нет — лежать в чужой гостиной с пробитым затылком, не имея ни малейшего представления о том, в какую передрягу ввязался. И ведь неизвестно, сколько позволят лежать… Я чёртов незнакомец, подобранный какой-то блаженной в гаражном кооперативе! Может она прямо сейчас меня погонит на улицу?

—Ладно, об этом поговорим утром. Сейчас капельница докапает и можешь поспать,— слышу, напуганный до чёртиков собственной беспомощностью, и хотя бы об этом перестаю волноваться. Одной проблемой меньше. Хотя…

— Смотрите, да он оклемался! – тут, похоже, муж нарисовался!

Оттеснил в сторону мою спасительницу, даже не напрягаясь, придвинул к дивану кресло и вальяжно развалившись напротив, глазеет на меня, как на пригретую блохастую собаку — с отвращением.

– Ну, что делать с тобой будем? Говорить можешь?

– Могу.