Крепко жмурюсь, сжимая в кулаки оцарапанные кисти и, отчаянно пытаюсь вспомнить хоть что-то – голоса, образы, знакомые места… А сознание выдаёт лишь гигантскую дырку от бублика.
Кто я? Хотя бы собственное имя должно было отпечататься на подкорке! Не ходил же я столько лет безымянный? И сколько мне, кстати?
Спустя десять минут я натягиваю на себя мужской халат. Немного тесный в плечах, явно коротковатый, но определённо мужской… У моей спасительницы всё же есть муж? Если так, то задерживаться здесь надолго явно не стоит – и так с братом рассорил.
– Каша, – она внимательно смотрит на меня, теперь ещё более нелепого в одежде с чужого плеча, и как ни в чём не бывало указывает рукой на пустой стул. Единственный пустой, заметьте. Остальные три заняты кошками.
И куда ей столько кошек?
– Я заварила ромашковый чай, позавтракайте и немного отдохните.
– А вы? – с жадностью отправляю в рот горячую аппетитную овсянку и только сейчас понимаю, что всё это время был дико голодным.
– На работу поеду, – пройдясь ладошкой по шерсти рыжей животины, она лезет в холодильник и поочерёдно наполняет пустые тарелки. Правда, одну обходит стороной, болезненно закусив губу. Словно вспомнив о чём-то важном, кидает тронутый грустью взгляд на часы и, с тяжким вздохом подняв с пола глиняную плошку, убирает её на подоконник.
– Я заеду за вами в обед. Нужно показать вас врачу. И в полицию всё же обратиться придётся. Возможно, вас кто-то ищет.
Аппетит у меня пропадает. Не знаю я, есть ли у меня семья, но это последнее о чём я сейчас готов думать. Чёртов нож, перепачканный кровью, не идёт у меня из головы…
– Ладно, – соглашаюсь, не желая пугать девушку собственными мыслями и уже без всякого энтузиазма доедаю приготовленный для меня завтрак.
Ни к чему ей знать, что ни в какую полицию я не поеду. Пока не вспомню, что делает в моём кармане этот грязный клинок. Ведь если им кого-то убили – хочу быть уверен на сто процентов, что заслуживаю наказания.
ГЛАВА 6
Саша
Миша так и не перезвонил. Наверное, этого стоило ожидать и расстраиваться я не имею права, но щемящая тоска, заполонившая душу, едва я покинула пошарпанные стены городской ветстанции, ближе к полудню сменилась невыносимой болью.
Свободные отношения. Ещё вчера мне казалось большой удачей ухватить хотя бы эти жалкие крохи его внимания, а сегодня два простых слова звучат как приговор. И все сроки на подачу апелляции уже вышли – сама согласилась, сама улыбалась, уверяя, что ничего предосудительного в таком формате «любви» я не вижу. А для него это и не любовь вовсе... Так, очередной штрих в начатую им картину насыщенной холостяцкой жизни: я где-то между пятничным боулингом с друзьями и началом новой трудовой недели. Боже, до того неважная, что даже вечера субботы недостойна, ведь тогда не останется отговорок, чтобы не оставаться со мной до утра…
Наверное, кто-то скажет, что здраво оценить ситуацию можно было и раньше, но я окончательно осознаю весь масштаб катастрофы только сейчас – в моей жизни есть регулярный секс, а плеча для простой бабской истерики подставить некому. В наличии лишь свободолюбивый мужчина, который чихать хотел на мои переживания, четыре кошки, нашедшие временное пристанище в моём доме, и странный незнакомец, обосновавшийся на диване — они как резные стекляшки в сломанном калейдоскопе. Сколько ни старайся, единая картинка не получается. Чего-то не хватает…
— Мозгов, Брагина! Тебе не хватает мозгов, — зло бью ладошкой по рулю и тут же яростно смахиваю солёные капли со щёк. — Нельзя раскисать. Нужно что-то делать.
Для начала выбросить из головы Васнецова. Он обо мне не беспокоится, так с чего я должна? А после подняться, наконец, на пятый этаж, натянуть на губы улыбку, обнять маму, помахать усевшемуся за компьютер отцу, и каким-то неведомым образом добраться до старого Ваниного шкафа. И желательно, без свидетелей, а то объяснить, зачем мне понадобились его вещи, последние несколько лет пылящиеся в антресолях, я не смогу.
— Ну, Саша! — да, похоже, и не придётся.