– Готовишься?

– К чему? – не сразу переключилась она.

– К банкету, к чему ж еще!

– Так, влегкую.

– Ага, – заржал Хохол, – полдня по магазинам меня таскала, как лоха последнего, и еще авоськи носить заставила! Видал бы ты, братуха, какую она тряпку купила – это ж беспредел какой-то: стекло просто! Лучше бы совсем голой вышла, меньше народу бы чавки разинуло, чем так!

– Достал ты меня уже! Надо будет – выйду голой! – отрезала Коваль, взяв со стола чашку кофе.

– Мне интересно, Малыш-то что на это скажет? – не унимался телохранитель. – Я бы свою бабу в таком виде никуда не выпустил!

– Ты ее заведи сначала, бабу-то свою, а потом уж не выпускай никуда, – не утерпела Марина, заметив опасный блеск в его глазищах. – На чужих-то жен вы все смелые рот разевать!

Марина тяжело поднялась и, опираясь на трость, пошла к выходу.

– Коваль! – окликнул ее Розан, и, когда она обернулась, сказал: – Выглядишь потрясно, ништяк просто!

– Спасибо, дорогой!

– Нет, без базара – классно смотришься!

Она кивнула и вышла, услышав, как в кабинете Хохол говорит Розану:

– Не говори ей больше про это, она переживает – девка ведь, как ей хромой-то на люди? И так молодец, держится. Блин, почему не фартит ей так, а?

– Может, наоборот, фартит – в который раз живая осталась, – отозвался Серега. – А нога – да и хрен с ней, с ногой, – ходит ведь, и ладно.