– Господи, – сказала Молли, расправившись со своей порцией, – давай-ка сюда. Ты знаешь, чего это стоит? – Она решительно придвинула к себе тарелку Кейса. – Цельное животное выращивается несколько лет, а потом его убивают. Это тебе не телятина из колбы.

Она набила полный рот и принялась жевать.

– Я не голоден, – выдавил Кейс.

Его мозг был высушен и выветрен. Нет, подумал он, его бросили в кипящий жир и забыли, и этот жир охладился, так что вязкое тяжелое вещество застыло в извилинах мозговых долей и простреливалось теперь зеленовато-красными молниями боли.

– Ты жутко выглядишь, черт тебя побери, – жизнерадостно сказала Молли.

Кейс решился попробовать вино. Бетафенетиламиновое отравление придало вину вкус йода.

Свет начал постепенно гаснуть.

– Le restaurant «Vingtiйme Siиcle», – объявил бестелесный голос с четким выговором жителей Мурашовника, – имеет честь представить вам голографическое кабаре мистера Питера Ривейры.

Со всех сторон за столиками вяло зааплодировали. Официант зажег одинокую свечу и водрузил ее в центре их столика, собрал посуду и тарелки. Вскоре на всех столиках горели свечи. Были поданы напитки.

– Что происходит? – спросил Кейс у Армитажа, но тот ничего не ответил.

Молли ковыряла в зубах красным ногтем.

– Добрый вечер, – сказал Ривейра, появляясь на сцене в глубине ресторанного зала.

Кейс сморгнул. Тяжко маясь, он не заметил сцену. И не видел, откуда вышел Ривейра. На душе у Кейса стало еще паршивей.

Поначалу ему казалось, что Ривейра подсвечен сзади небольшим прожектором.

Но Ривейра светился сам по себе. Свет облегал фигуру Питера подобно второй коже, отбрасывая блики в темноту сцены вокруг него. Свечение было голографической проекцией.

Ривейра улыбался. Он был облачен в белый смокинг, в петлице в глубине черной гвоздики мерцали голубые камушки. Блеснули идеально отполированные ногти: он воздел руки в приветственном жесте, выражая свое почтение публике. Кейс услышал, как вода озера плещется о борта ресторана.

– Сегодня вечером, – сказал Ривейра, и его удлиненные глаза просияли, – я хотел бы предложить вашему вниманию замечательный номер. Это одна из моих последних работ.

На его поднятой и повернутой вверх ладони оформились холодно блестящие рубины. Ривейра уронил их. На пол упали кровавые капли, из места их падения выпорхнул сизый голубь и исчез в тени за сценой. Кто-то восхищенно ахнул. Из разных концов зала полетели аплодисменты.

– Эту свою работу я назвал «Кукла».

Ривейра опустил руки.