Архипелаг.
Острова. Торы, веретена, кластеры – скопления герметичных шаров. Человеческая ДНК поднималась по гравитационному колодцу и расплывалась по космосу подобно каплям масла.
Задайте Вашему терминалу показать на мониторе плотность информационного обмена в архипелаге L-5. Один из сегментов зардеет красным – прямоугольный элемент, наиболее заметный из всего на экране.
Вольная сторона. Вольная Сторона – это много разных понятий, и не все они очевидны туристу, поднявшемуся и спустившемуся в челноке по колодцу. Вольная Сторона – это деловой и финансовый центр, дворец наслаждений и свободная экономическая зона, пограничный город и курорт. Вольная Сторона – это Лас-Вегас и висячие сады Вавилона, орбитальная Женева и родовой замок взращенного на научной основе рафинированного семейства, промышленного клана Тесье-Ашпул…
Следуя на турецком лайнере в Париж, они сидели все вместе в первом классе, Молли у окна, Кейс рядом с ней, Ривейра и Армитаж у прохода. Один раз, когда самолет совершал вираж над морем, Кейс увидел на месте греческого островного городка блеск драгоценностей. И один раз, протянув руку к своей выпивке, заметил, как в глубине его бурбона с водой промелькнуло что-то, напоминающее гигантский человеческий сперматозоид.
Молли наклонилась через Кейса и с маху ударила Ривейру по лицу, один раз.
– Нет, детка. Не нужно игр. Если ты будешь играть со мною так – я могу сделать тебе очень больно. Я смогу сделать очень больно, не причиняя никакого вреда. И мне это доставит
Кейс машинально повернулся, чтобы проверить реакцию Армитажа. Гладкое лицо бывшего полковника было спокойным, голубые глаза настороженными, но без капли злобы.
– Она права, Питер. Не надо.
Кейс повернулся обратно к Молли, как раз вовремя, чтобы заметить мелькнувшую перед ней черную розу, лепестки которой блестели так, будто были из кожи, а черный стебель щетинился хромированными шипами.
Питер Ривейра сладко улыбнулся, закрыл глаза и мгновенно провалился в сон.
Молли отвернулась к темному окну, в котором отразились ее очки.
– Ты уже бывал наверху, Кейс? – спросила его Молли, когда он, ерзая, устраивался в глубоком мягком противоперегрузочном кресле челнока.
– Нет. Я никогда, в общем-то, не любил путешествовать. Только ради дела.
Стюард установил датчики на левом запястье и возле уха Кейса.
– Надеюсь, ты не страдаешь повышенным СКА? – спросила Молли.
– Тошнит ли меня в самолетах? Никогда.
– Это не одно и то же. При нулевой силе тяжести биение сердца ускоряется и вестибулярный аппарат перестает действовать. Следует удар по твоим бойцовским рефлексам, тебе вдруг хочется бежать со всех ног незнамо куда, в кровь впрыскивается мощная доза адреналина.
Стюард занялся Ривейрой, выкопав из своей красной пластиковой сумочки еще одну пару тродов.
Кейс повернул голову и поискал очертания старого аэропорта Орли, но посадочную площадку челнока изолировала от окружающего мира изящная чаша отражателя из мокрого от дождя бетона. Ближайший к ним челнок, видный из окна, украшала арабская вязь, похожая на красные брызги.