И я рада ей почти как родному человеку.

По крайней мере, мне будет с кем поговорить и не сходить с ума от беспокойства!

Бадрид.

— Сейчас не время для того, чтобы воевать между собой, братья, — окидываю обоих пристальным взглядом, барабаня пальцами по столу.

— Время объединяться. Как никогда раньше. И еще. Мари моя женщина. Нравится вам это или нет. Моя. И я прошу вас относиться к ней соответственно. Со всем уважением.

— Охренеть!

Арман поднимается со стула. Яростно мерит комнату шагами.

— Нет, ты вообще себя слвшишь, Бадрид? Объединяться? Ты серьезно? Так мы давно объдинились! Это тебя только выловить невозможно! А вернее, из постели вытащить!

Скриплю зубами, откидываясь на спинку кресла.

В чем-то, по большому счету, он, конечно, прав. Но и относиться так к Мари я не позволю!

— И теперь! В самый разгар! Вот скажи мне. Куда ты делся? Ты, мать твою, на сутки исчез, Бадрид! А теперь что? Натрахался наконец? Решил вспомнить, что где-то у тебя есть дела? Обязанности? Семья, мать твою? А потом что? Опять нас бросишь и поскачешь трахаться, как кролик? И мы тебя неделю выловить не сможем? У тебя что? Медовый, на хрен, месяц? Или половая зрелость вдруг началась? Или скорее, незрелость. Потому что в зрелости пора уже как-то уметь сдерживаться и понимать приоритеты! И, главное, на хрен, с кем!

— Заткнись. Арман. Просто. Сейчас. Заткнись. Пока ты не сказал лишнего. Мари моя женщина!

— Да?!!! Твоя? А я думал, она выкуп. Я думал, она шлюховское отродье, которое ты должен был вырезать! А она, оказывается, теперь, мать твою, женщина!

— Молчи. Это мое дело. И только мне принимать решения.

— Серьезно? Твое? Вот правда? Тогда скажи мне. Скажи, бадрид. С каких херов мы тогда на Романа наехали? Из-за чего вся эта война началась? Не из-за того же? Что он совсем не ту решил возомнить своей женщиной, вместо того, чтобы поступить, как должно?

— Мы приняли его выбор. А он его отстоял.

— Да! Да, мать твою! Приняли! Только вот отстаивать ему тяжело очень этот выбор пришлось. И дорого. Для всех для нас очень дорого! И то! Роман из семьи ушел! Давно ушел! С него другой спрос! А ты. Ты не просто никуда не ушел. Ты лицо этой семьи. И не можешь вот так!

— Я готов принять твой выбор, — Давид неожиданно сжимает кулаки, перебивая Армана.

— Готов. Но только при том условии, что ты примешь мой.

— У тебя совсем другой расклад, Давид!