— Я понял тебя, моя милая и хорошая, — ответил я, усмехнувшись. — Теперь сто раз подумаю прежде, чем тебе изменить, и потом изменю, еще долго думать буду об этом, вспоминать, переживать…

— Потом уже не будешь ни о чем думать, — усмехнулась Мия. — Нечем будет. Оторву все, в том числе и то, чем так гордятся разные самцы.

— Понятно, — засмеялся я. — И ты меня напугала, теперь мне очень страшно. Я после таких слов тебя всегда бояться буду.

— Бойся, мой герой, — девушка прижалась ко мне, обняла и поцеловала так, что я едва не кинулся ее раздевать, только ощущение, что за нами следят, как минимум с трех сторон, меня остановило. Я хоть и понимал, что кошкам все равно, а не мог при них, хоть это и, наверное, глупо. Жить и любить нужно сейчас, завтра, возможно, это станет невозможно или того хуже, пропадет желание. Тот, кто не понимает этого и оставляет все на потом, обычно горько расплачиваются. Что такое жизнь? Мгновение! Оглянуться не успел, как уже старик, и тебе ничего не нужно от противоположного пола. Все требуется делать в свое время, именно таких людей любит бог, ну и девушки, конечно. Не надо заморачиваться. Жить надо сейчас, завра может не быть. — Но помни, я рядом и всегда слежу за тобой.

— Учту, — фыркнул я, обнимая ее и прижимая к себе. Как жаль, что надо идти дальше, и что сейчас не вечер, тогда бы она у меня совсем иначе заговорила, но ничего не поделаешь. — И буду помнить.

Шли мы не быстро, потому что я еще не восстановился до конца, и каждый шаг давался мне с немалым трудом, правда, девушке я старался это не показывать. Зачем? Я мужчина, это мои проблемы, зачем в них посвящать других. Я шел, глядя по сторонам и размышляя о том, что мне дала так восхвалённая искином регенерация? В принципе, мало чего. Как жила боль внутри, так и осталась, как слабость была, так и не ушла никуда. Да, я не умер от многочисленных ран, но это не факт, что в следствие геноинженерии, может просто организм у меня такой. Да и не думал я, что будет так больно заново возвращаться в этот мир. Вот скажите. Зачем мне это? Ведь вполне себе мог умереть и освободиться. Лежал бы себе в кошачьих желудках и наслаждался покоем. Ну, как бы лежал, мертвый, конечно, кусками.

Конечно, я кривил душой, и прекрасно понимал, что если бы не те изменения, что во мне произвел искин исследовательского комплекса, вряд ли сегодня я вообще мог бы ходить. С такими ранами не живут, а они исчезли почти без следа, на моем теле остались только багровые шрамы, причем не безобразные, как бывает, когда зверь вырывает когтями часть плоти, а аккуратные тонкие красноватые линии, понемногу исчезающие.

Кошек я не видел, я знал, они находятся где-то рядом, иногда я ощущал на себе их взгляды и понимал, лес их дом, здесь они живут и охотятся, а настоящие охотники показываются только после того, как дичь убита. Нас они не тронут, в этом я был уверен. Откуда? Не знаю. Просто ощущал. Я вообще стал последнее время очень чувствительным и, наверное, не хуже любого зверя чуял все вокруг в разных красках и цветах, да и убить меня непросто стало в последнее время, сопротивляюсь очень сильно. И причина этому не потому, что жить сильно хочу, но и умирать, где попало, как-то не хочется.

Неожиданно одна из огромных кошек появилась перед нами и преградила путь:

— Нам встретился крайне опасный зверь, — прошипела она. Вообще не понимаю, как это шипение складывается у меня в нормальные слова. — Дети пробуют его убить, если у них не получится, нам всем придется убегать, так как этот хищник очень силен. Правда, вы на своих слабых двух ногах далеко не убежите, поэтому, наверное, придется нам здесь всем умереть

— Убегать? — я задумчиво посмотрел на кошку. — Ты сможешь унести меня на себе? Насколько мне известно, почти все хищники могут нести на своей спине добычу, которая равна их весу.

— Добычу унести мои дети могут, — кошка уставилась на меня прозрачными фиолетовыми глазами. Ни у кого не видел до этого таких глаз, они как-то странно на меня воздействовали, сначала хотелось спать, потом отчего-то внутри просыпалась злость, и сонливость проходила. — Но ты не добыча, да и скорость бега падает, когда несешь добычу в свое гнездо, так что это не самое лучшее решение. — Кошка на мгновение задумалась. — Но две особи смогут унести тебя без больших проблем. Пожалуй, это неплохой вариант.

— Нет уж, — покачал я головой. — Две кошки не смогут нести меня нормально, при первом же препятствии одна двинется направо, другая налево, и они разорвут меня на хрен. Лучше уж пусть тащат по очереди.

Но услышать ответ кошки я не успел, на поляну вылетел с десяток кошек и брызнули по кустам, а вслед за ними появился огромный медведь, так я его сразу мысленно назвал. Метра под три высотой гора мышц, клыков и когтей. Шесть лап!!! Огромная башка с клыками, которым позавидовал бы любой саблезубый монстр, и вся эта туша под пять тонн весом, этакий маленький хищный танк, покрытый густой черной шерстью. Мия ойкнула и спряталась за мою спину, у меня внутри все предательски сжалось от страха. Кошка отступила назад, причем тоже зашла за меня и предостерегающе оттуда зарычала. Какие молодцы!

У меня внутри тут же возникло ощущение такое же, как на предложение выйти из строя добровольцам кто-то предательски толкает тебя в спину, и ты оказываешься перед командиром, а он довольно щурится и отправляет тебя на смерть.

Да на хрен надо! Только выбора нет, кошки попрятались, Мия за спиной, и делать мне ничего не остается, кроме как красиво умереть от удара мощной лапой. Да и ладно! Я шагнул вперед, взмахнул ножом и злобно ощерился. Ну, это я так думал, что злобно, наверняка это выглядело жалко и глупо, просто перекошенная от страха физиономия. Что такое нож против танка? Правда, смешно? Любой бы перепугался.

Зверь замер, принюхиваясь ко мне и глядя на меня тесными пятками глаза, потом сделал шаг вперед, надо сказать, что шаги у него были гигантские, и оказавшись передо мной в паре моих шагов, снова начал озабоченно принюхиваться. Две его огромные ноздри работали как пылесос, да и брызгами слюны он меня всего обмочил. Вел себя зверь, конечно, нестандартно, лично я бы на его месте меня бы порвал сразу на лоскутки, как только появился на поляне, все-таки адреналин внутри бурлит, да и жрать охота, а тут перед ним слабое и точно глупое существо, чем не пища?

— Пошел на хрен! — проговорил я. То, что творилось внутри меня, трудно объяснить, а еще труднее рассказать. Ноги дрожали от слабости и страха, в желудке была буря, мозг застыл, словно замерз, руки не подчинялись. Передо мной была сама смерть. — Прямо сейчас, пока я не рассердился. Потому что если я рассержусь, тебе хана, знаешь, как быстро бегаю?

Не помню, какую еще чушь я нес, но видимо зверь меня понял, потому что в ответ так сильно шарахнул меня лапой, что я улетел к кустам. Думал, что потеряю сознание от боли и страха, но ничего не произошло, а зверь развернулся, победоносно фыркнул прямо в лицо Мии и ушел. Одно мгновение, и его не стало.

«И что это было? — подумал я, теряя наконец-то сознание. — Нет, ну сколько можно? Что это за жизнь пошла, я уже весь в шрамах. Кто же меня такого битого-перебитого полюбит?»