Роды затянулись. Повитуха волновалась, но пока не звала лекаря. Он дежурил вместе с Илаем за дверью. Его присутствие было необязательно. Как правило лекаря вызывали лишь в крайнем случае, но после встречи с антимагией меня нельзя было назвать обычной роженицей.
В конце концов, повитуха не выдержала и позвала лекаря для консультации. Он ощупал мой живот, измерил температуру, а потом они с повитухой долго совещались в углу.
Я же в это время билась в агонии. Мне было невыносимо жарко. Как будто я рожала не ребенка, а солнце. Нестерпимо яркое и обжигающе горячее. Это были первые мои роды, но что-то подсказывало — обычно они проходят иначе и ощущения у женщин тоже другие.
— Пустите к ней мага, — услышала я слова лекаря. — Пусть побудут вдвоем.
После нескольких часов кошмара соображала я туго, но даже мне стало ясно, что лекарь сомневается в благополучном исходе родов. Илая зовут, чтобы попрощаться. Неужели после всего, что со мной было, после всех ужасов, через которые я прошла, меня убьет собственный ребенок? Что ж, если я готова пожертвовать жизнью, то только ради Илая и нашего сына.
Повитуха сходила за князем. Он сел у изголовья кровати и взял меня за руку. Я с трудом приоткрыла глаза, чтобы взглянуть на него. На что-то большее не было сил. Мои губы пересохли и потрескались. Горло саднило от крика. Наверное, я выглядела ужасно. Но Илай смотрел на меня так, будто я самое прекрасное, что он видел в жизни.
Не знаю, как долго мы сидели вот так. Но вдруг я ощутила странный прилив сил. Илай как будто передавал мне энергию через наши соприкоснувшиеся руки. Он поддерживает меня магически?
Мне стало немного легче, и я прошептала:
— Магия, которую ты передаешь, лечит меня.
— Я рад это слышать, — ответил он. — Но я ничего не передаю. Высшие на это неспособны. Ты сама забираешь мою магию.
Я хотела отдернуть руку. Что я творю? Но Илай не позволил. Он сильнее сжал мою ладонь и произнес:
— Бери, сколько потребуется. Я отдам все, лишь бы вы с ребенком были в порядке.
Я не знала, как я делаю то, что делаю. Все происходило само собой. Но я действительно чувствовала себя с каждой минутой лучше. У меня даже появились силы на то, чтобы снова тужиться.
Повитуха засуетилась.
— Давай, девочка, давай, — говорила она. — Уже видна головка. Еще немного и твой сын появится на свет.
Чудо, что я не сломала Илаю пальцы, так сильно я стиснула его руку. Он мужественно терпел мой захват.
Низ живота пылал от боли. Тазовые кости будто дробились. Я запрокинула голову и закричала. А, когда, обессилев, умолкла, раздался плач малыша. Ничего прекраснее я в жизни не слышала. Мой сын родился.
Тут же навалилась усталость. Я в изнеможении откинулась на подушки. Руку Илая и ту отпустила. Но все же мне хватило сил посмотреть на повитуху. Та уже обмыла малыша и завернула его в белую простыню. Теперь она стояла в изножье кровати с ребенком на руках. При этом она и лекарь не сводили глаз с новорожденного, и мне категорически не нравилось выражение их лиц.
— В чем дело? — Илай тоже почувствовал неладное.
Он встал и подошел к повитухе. Стоило ему взглянуть на младенца, как Илай потрясенно замер.