— Нет, ничего не случилось, но, послушайте, дорогой, у меня для вас поразительные новости, которые, думаю, потрясут вас. Доминик… — обратилась она к новообретенному сыну. — Отведите Шарлотту в сад. Прогуляйтесь с ней немного и расскажите все, что поведали мне. А я расскажу все это Певерилу.
Не разнимая рук, Шарлотта с Домиником вышли на солнечный свет.
Глава 35
То, что Доминик сообщил Шарлотте, изумило и чрезвычайно обрадовало ее.
— До чего же это
Доминик с Шарлоттой сидели в беседке, выходящей на искусственное озеро; в той самой беседке, где пятьдесят лет назад сидели, держа друг друга за руки, бабушка и дедушка Доминика.
Он ласково погладил изящную руку Шарлотты, задумчиво посмотрел на нее и спросил:
— Вас не отталкивает то, что четыре поколения назад в жилах моих предков текла африканская кровь?
— Конечно же, нет! — возмущенно ответила она. — Почему это должно меня отталкивать?!
— Есть же люди, которых оттолкнуло бы это.
— Но не меня. Мы все дети Господа — черные или белые, — и, дорогой Доминик, множество людей не обращает никакого внимания на свое или чье-либо происхождение. Кто среди нас может похвалиться чистой, ничем не запятнанной родословной? Кроме того, мне вы нравитесь таким, какой вы есть. Я люблю ваше мужество, всего вас… И уважаю вас как Доминика Ануина. Не меньше и не больше почитаю и уважаю вас, несмотря на то, что вы стали бароном Кадлингтонским.
Он пылко поцеловал ее руку.
— Когда я слышу этот титул, он как-то странно действует на мой слух. Я еще не успел к нему привыкнуть.
— Пожалуй, он в некоторой степени отдаляет вас от меня, — внезапно загрустив, проговорила Шарлотта. Ибо теперь она была взволнована и счастлива, сосредоточившись на его новостях.
— Почему? — спросил он. — Напротив, вы должны чувствовать большую близость ко мне, поскольку я сын миссис Марш.
Она промолчала, отвернулась и печально воззрилась на залитое солнцем озеро.
— Вы задумались о вашем сложном положении и о детях? — ласково спросил Ануин.
— Да, — кивнула она. — Все время после нашей последней встречи с вами я беспокоюсь об Элеоноре. Эти дни кажутся мне годами, поскольку я и понятия не имею, что происходит в Клуни.
— Бедная маленькая Шарлотта…
— Не надо жалеть меня, — с еле сдерживаемыми слезами попросила она. — Ибо я непрестанно виню себя в том, что втянула вас в эту чудовищную историю. Вивиан уже предал все огласке. Да, мы слышали отголоски этого и здесь. Я уверена, весь Лондон сейчас гудит, обсуждая этот позорный скандал!