– Знаю.

– Но ты все равно поддалась своим собственным желаниям и взошла на ложе воина, – знающая отошла от меня, и я осмелилась поднять голову.

Она говорила все правильно, верно, но я никак не могла понять, осуждает она или… Хвалит?

– Я опять все сделала неправильно.

– Правильно, – неожиданно засмеялась женщина. – Пусть души предков и не просили этого, но степь сама взяла дело в свои руки! Подумай, Раэза, часто ли ты слышишь степной ветер в эти дни года? А ночью был ураган. Это ли не знак, что пора отринуть старое и идти за новым?

– А наш хаст? Ведь смерть воинов с севера может принести войну.

Я поднялась с колен по жесту Зааты, чувствуя, как болит все тело. Нет, не стоит мне жалеть себя. Что сделано, то сделано. Надеюсь, что мне не придется расплачиваться за свое легкомыслие.

– Мы поговорим с хастом. Я должна передать ему слова степи и ее волю. А ты иди к себе и переоденься, не стоит идти к вождю сразу с чужого ложа.

Я покраснела.

– Матерь Заата, ты сама говорила…

– Раэза, проявить слабость и идти по зову долга – это разные вещи. Ты выбрала второе, прикрывая свои желания первым.

– Ты сказала, что степь…

Но она снова оборвала меня:

– Степь мудра и дала тебе шанс проявить волю! Что ж, надеюсь, ты понесешь от него, будет толк от твоей выходки.

После этих слов оставаться в комнате у знающей уже не хотелось. Поклонилась к ней и вышла. В коридоре замерла. Слезы жгли глаза, но плакать нельзя. Стянула артун с головы, все равно на женской половине нет смысла прятать лицо.

Задумалась. С одной стороны, Заата права, стоит привести себя в порядок, обмыться, стирая с себя запах мужчины, но с другой… Я переживала, что Миха окажется замешана во всю эту историю, а значит, ее нужно найти и спросить. Нет, я не верила, что подруга могла кого-то отравить, до и возможности такой у него просто не могло быть. Но все бывает.

Но сначала забегу к себе, чтобы освежиться, впереди меня ждет очень долгий день.

Зашла в комнату и задвинула засов, чтобы никто не потревожил, скинула прямо на пол одежду. И застонала в голос, увидев на бедрах синяки. Конечно, никто их не увидит, но они есть, как напоминание того, что произошло этой ночью. Напоминание о чудесном, восхитительном мужчине, который подарил невероятное удовольствие, а утром выбросил прочь, словно я – ненужная вещь! Северяне! У них никогда не было чести, они могли обманывать, лгать и… Я подошла к чаше с водой и опустила в нее полотенце, наблюдая, как ткань напитывается водой. А ведь мне будет жаль смывать с кожи следы его поцелуев. Пока они горят на мне, я буду помнить, что степь иногда шутит, даря больше, чем мы можем себе представить.

Влажная прохладная ткань заскользила по груди, повторяя весь путь Линара, спускаясь ниже, очерчивая каждый изгиб.

Какая же я глупая! И слабая. Ведь после всего, после позора и смертей тех, кого даже не знала, после возможности, что скоро в наши дома постучится беда… я все равно хотела увидеть того мужчину, который провел со мной ночь, даже не спросив моего имени.