Со скучающим видом наблюдаю за тем, как симпатичная блондинка наматывает на палец прядь волос. Её пухлые, явно подколотые губы, обхватывают горлышко бутылки весьма эротичным жестом. Ухмыляюсь ей, размышляя над тем, стоит ли приударить за девкой или нет. Не очень хочется подцепить букет венерических заболеваний. К тому же, как всегда, совершенно некстати, я вспомнил, что предпочитаю темноволосых девушек. Желательно, чтобы они были обладательницами чёрных глаз с густыми ресницами. Мысленно выругался. Сколько можно? Прошло полтора года. А я с*ка никак не могу забыть ту, чьё имя выбито на груди.

Каждую грёбанную ночь я вижу чёрные глазища девчонки. Её доверчивый и открытый взгляд, который всегда передавал все её эмоции. Особенно часто я вижу тот взгляд, который она мне подарила в тот адовый день. В день, когда я всё разрушил. Именно я разрушил. Я её опозорил. Я не разобрался до конца в ситуации. Я поддался своим эмоциям, пошёл на поводу у ревности. Простить я её так и не смог. Как и простить себя за тот порыв. Я жалею, что вынес наш разрыв на всеобщее обозрение. Это было низко. Это было подло. Только что жалеть о том, что уже совершил? Настю я больше не видел. На встречу выпускников она не пришла. Хотя я потащился туда только ради девчонки. Весь вечер ждал её появление. Игнорировал взгляды Юли. Избегал Жмуркина, которого я избил на следующий день после выпускного, когда все собрались на даче у озера, празднуя свободу уже без взрослых, которые следили за тем, чтобы никто не напился. В этот раз праздник был в разы интереснее. Без тупых конкурсов, слёз девчонок и учителей. Бывший друг, бухой в хлам, с одноклассниками обсуждал мою (мою!) Макарову. Этот ублюдок во всю глотку орал, что девчонка плоская и в постели, как бревно. Я толком не помню, что произошло, просто пришёл в себя в тот момент, когда пацаны оттащили меня от потерявшего сознание Жмуркина. Лицо парня было всё в крови, как и мои руки. Помню, как стряхнул руки пацанов со своих плеч, развернулся и, уходя, бросил через плечо:

— Ещё хоть слово услышу в её адрес, реанимация обеспечена.

Слышал смешки и оживлённый шёпот. Видел взгляд Юльки, которая всё поняла. Видел мечтательные взгляды девчонок. Да, дуры, мечтайте о том, чтобы на вас спорили два ублюдка, а потом обсуждали ваши прелести. И не только обсуждали…

Не раз мелькала мысль, что стоит найти девчонку. Поговорить с ней. Узнать, правду ли говорит Денис. Потому что… Потому что бл*ть я сомневался. Я хотел верить, что это всё ложь. Что фото просто фальшивка. Фотошоп. Вот только эта здравая мысль всегда исчезала под натиском злости, ревности и ненависти.

— Слышь, а это кто такая? — слышу недовольный голос Димы.

Выныриваю из своих мыслей и прослеживаю взгляд друга. Заведомо знаю, на кого именно он пялится. На Алину. Пацан пускает на неё слюни уже второй год, вот только подойти элементарно ссыкует. Напоминает мне меня. Каждый раз ухмыляюсь, вспоминая, как сам боялся заговорить с Настей.

Настя. Будто кто-то мысли мои услышал. Та девчонка, что стояла рядом с Алиной, определённо была Макаровой. Чуть повзрослевшей. Округлившейся. Более уверенной в себе, но моей Макаровой.

Её я узнаю всегда, в этом я уверен. Уложенные темные волосы, которые отросли немного и теперь достают до лопаток. Сжал пальцы, вспоминая, как любил пропускать пряди, расчесывая их. Те же узкие плечики. Я знаю, что на правом три родинки, которые складываются в треугольник. И охренительная ладная попка. Сглотнул тяжело. Потому что до одури сильно, почти неконтролируемо сильно захотелось подойти и сжать её ягодицы ладонями.

Таким знакомым до боли в груди, до зудения в солнечном сплетении жестом девчонка волосы за ушки заправила. Проколола уши. Но это ни каплю не портило. Серьги визуально делали шейку Насти ещё длиннее. Сглотнул вязкую слюну и быстро облизнул пересохшие губы. Чёрт. В ушах зазвучал её тихий стеснительный стон, когда я губами проводил по шелковистой коже шейки. Она всегда особо остро реагировала, когда я целовал её шею. Пальчиками вцеплялась в плечи, сильнее запрокидывая голову назад, чтобы предоставить мне больше места для жадных поцелуев. И в тот момент я чётко осознал в какой я заднице. Чувства не прошли. Не-е-е-т. Я чётко осознал, что болен этой девчонкой. Именно болен. Потому что любовь к ней приносила мне невыносимую боль. Я хотел её. Я желал обладать ей. Хотел скрыть её от заинтересованных глаз всех пацанов. Хотел скрыть её от всего мира. И при этом хотел её придушить. Причинить как можно больше боли. Душевной боли. Чтобы она почувствовала всё то, что чувствовал я, когда смотрел фото, где она сосётся с другим.

Будто почувствовав мой взгляд, девчонка голову повернула. Знакомое чувство, когда земля уходит из-под ног, а невидимый кулак под дых прилетает. Эти чёрные глазища. Эти пухлые губки. Этот вздёрнутый носик. Всё такое любимое. По-прежнему любимое. И ненавистное. Ненавистное от того, что забыть так и не смог. От того, что она была моей слабостью. Рядом с ней я был слабаком.

Собрав скудный запас сил в кулак, прикладываю пальцы к виску и насмешливо усмехаюсь. Девчонка показывает фак и отворачивается. Семенит следом за блондинкой. Всё та же походка. Плавное покачивание бёдер. И волосы, которые подпрыгивают при каждом шаге.

— И? Что это за красотка? — спрашивает Дима, больно ударяя меня локтем в живот. Зашипел и дал другу пподхатыльник.

— Моя бывшая.

— Судя по твоей роже, ты не рад тому, что она стала бывшей, — я промолчал. — Не хочешь вечером ко мне завалиться? У меня друг Джек стоит на полке.

— Не буду возражать, — усмехнулся криво, понимая, что вечером по любому напьюсь. Лучше это делать с другом, которому можно излить душу, чем одному, когда мысли будут терзать и рвать на части.

— Погнали на пару, — Дима хлопнул меня по плечу, ловко переводя тему разговора.