— Прежде чем ты меня убьешь, ты останешься без глаз, — тяжело дыша, процедила Кристина.
Железная дверь отворилась, и двое охранников в один миг растащили женщин по углам.
— Эй, че удумали, дуры? — прорычал один из них. — Заняться больше нечем? Так я вам устрою, щас полы будете языками драить во всем СИЗО! А то и без жрачки оставлю! А ну-ка, по нарам, овцы!
— Су-ука… — прошипела Дина, ощупывая веки и щеки и все еще не веря, что эта худенькая девка оказала ей такое сопротивление. Когда же охрана вышла из камеры, она, немного успокоившись, твердо проговорила: — Вот что, деточка. На зоне ты не выживешь, точняк говорю. Там тебя враз обломают, все твои коготки повыдергивают. И за твои выкрутасы ты еще ответишь.
Поправляя волосы, Кристина ответила немного задумчиво:
— Знаешь, Дина… Я тебя очень прошу, пока мы находимся в этой камере вместе, запомни одну вещь. Мне плевать на твои ходки и твой авторитет, у меня и без твоих закидонов головной боли хватает. Ты, конечно, сильнее меня, но и я предупреждаю, если еще ко мне сунешься, у тебя будут крупные неприятности.
Она посмотрела на свои ладони, которыми сжимала лицо зэчки, и на ее лице появилось брезгливое выражение. Сполоснув руки в рукомойнике, подошла к окну, подставила ладонь под пробивающиеся сквозь решетку лучики солнца и улыбнулась, глядя на играющие блики.
— Павлов, вытащи меня… — прошептала Кристина, сжимая ладошку в кулак. — Мне плохо без тебя, Богом клянусь.
Артур
Наспех перекусив, Павлов поймал частника, и они поехали в Аникеевку.
Водитель оказался угрюмым детиной с нестрижеными вихрами, на протяжении всей дороги он только и делал, что ругал правящую власть. Павлов рассеянно кивал, воспринимая монотонный голос шофера как трескотню радио с постоянными помехами. Он был погружен в собственные мысли. Хорошо, если Артур окажется на месте. А если нет? И вообще, что ему даст этот разговор? Тем более Боженова упомянула, что парень немного не в себе.
Мерный рокот двигателя и бесконечная дорога, серой лентой убегающая из-под колес подержанной «девятки», действовали на него усыпляюще, и Павлов встряхнул головой, отгоняя сон и пессимистические мысли.
— …в декларациях пишут, что на «Жигулях» ездят, а у самих гаражи забиты «Феррари» да «Бентли», — не успокаивался водитель.
Миновав обшарпанный указатель «Аникеевка», они свернули с основной трассы, и автомобиль затрясло на ухабах.
— Вот и приехали, — сказал шофер. — Какой дом нужен?
Павлов объяснил. Глядя на покосившиеся дома и разбитую дорогу, он подумал, что самостоятельно выбраться отсюда ему будет проблематично.
— Если подождете, я заплачу вам за обратный путь, — предложил Артем водителю, и тот с готовностью закивал.
— Отчего не подождать, подожду. Я никуда не тороплюсь. Сейчас хорошего клиента почти не осталось. И работы нормальной нигде нет, все места заняты, эти жидомасоны в Госдуме… — пошел он по второму кругу, но Артем его не слушал — они уже подъезжали к самому крайнему дому деревни, о котором говорила уборщица Боженова.
Павлов вышел из автомобиля и подошел к воротам. Черные, полусгнившие штакетины торчали в разные стороны, кое-где прихваченные проволокой. В облезлой конуре дремал старый пес. Заметив адвоката, он лениво гавкнул и облизнулся грязно-розовым языком.
Артем толкнул дверь, на которой вместо замка в петлю был просунут кусок перекрученной проволоки, и крикнул: