Библиотекарь засмеялся.
– Ты, Леонид, совершил ошибку, начав строить версии до того, как узнал все факты. Ведь, согласись, следовало подождать, пока не выясниться, что было дальше? – крыть было нечем. Попался, как солдат-первогодок.
– Теперь вернёмся к нашим баранам. Советская власть в Сызрани была установлена десятого ноября 1917 года мирным путём. А вот спустя полгода регион попал в эпицентр гражданской войны. Чувствуете, куда клоню? Я вот тут записал себе даты. 17 июня Сызрань взята отрядом Каппеля при поддержке мятежных чехословаков, 10 июля освобождена первой революционной армией Тухачевского, 13 июля снова взята белыми, 3 октября снова и уже окончательно красными. Так что время укрытия ценностей может сильно колебаться. А, следовательно, и способ укрытия.
– Но ведь старик сказал Леониду, что сокровища зарыты? Он же говорил: «Покажу, где копать»? – подал голос Алексей.
– Почему обязательно зарыты? А замурованы в подвале или погребе? Утоплены в колодце, который затем обвалился? Мы ведь, в конце концов, ничего не знаем об этой усадьбе. Там, наверняка, было полно мест, куда можно прятать. В любом случае, нам неизвестно то, что было известно тому старику. Ему было достаточно плана, чтобы указать место клада. Нам, помимо этого, нужно вычислить максимально точно время захоронения ценностей, и что они из себя представляли. Исходя из этого, мы сможем узнать и предположительный способ, которым всё это проделали. А это уже значительно сузит спектр поиска. Как говорил академик Обручев: «Сначала ищи в книгах, а потом иди в поле».
Эта фраза была сказана неспроста. По семейному преданию, её любил повторять дедушка. Он преклонялся перед Обручевым, был даже знаком с ним лично. Где-то на полках нашей библиотеки, хранившейся теперь здесь на даче, стояла книга с дарственной подписью великого академика. Может быть, и я угодил вместо факультета переводчиков в розыск именно потому, что в детстве зачитывался «Землёй Санникова».
– Теперь нам предстоит с максимальной тщательностью выяснить всё, что происходило с февраля 1917 по февраль 1919 года в треугольнике, ограниченном городами Симбирск – Сызрань – Кузнецк. Это территориально. Возьмёте карту и выпишите список более мелких населённых пунктов. Отдельно составьте список тех, которые находились в округе 25 километров от усадьбы, – дядя разлил водку, но горчицу не открыл. Значит, разговор не окончен, – Теперь, воинские части. Нас интересует первая революционная армия, пятнадцатая Инзенская и двадцать четвёртая Железная дивизии, а также белые отряды Каппеля и чехословаков. Именно они вели боевые действия в интересующем нас районе.
Выстроенная диспозиция была стройной и исчерпывающей. Я покосился на закрытую баночку с горчицей и поинтересовался:
– А почему крайней датой указан февраль 1919?
– Потому что в марте весь регион был охвачен страшным крестьянским восстанием. Тогда уже всем было не до сокровищ.
Дядя открыл горчицу и поднял рюмку. Он словно помолодел лет на тридцать.
– За удачу!
Я прикрыл глаза и негромко повторил:
– За ветер удачи! За ветер добычи!
Мы словно ощутили себя флибустьерами, отправлявшимися в море в поисках несметных сокровищ. И пусть наши моря – это пока что моря книг. Всё равно, тайна всё так же манит, а надежда окрыляет. «Не теряй надежды – сын земли!»
Ржаной хлеб с горчицей был невероятно вкусен, в камине догорал огонь. Дядя задумчиво добавил:
– Вам предстоит продираться через самые дремучие дебри, какие только могут быть на свете – через дебри истории. Что только не делалось, чтобы сбить с пути человека, отважившегося пуститься в этот неверный путь в поисках истины. Более поздние историки всё искажали в угоду политическому моменту, у очевидцев была у каждого своя правда, да и какая может быть правда в гражданской войне?
Дядя замолчал и долго глядел на огонь.
– Я дам вам нить Ариадны, которая не даст заблудиться в этом лабиринте правд. Можно говорить неправду, писать неправду, но петь неправду нельзя. Узнай, что поёт человек, и ты поймёшь, что у него на душе. Знаете, какая песня была самой популярной в годы гражданской войны? Думаете «Интернационал» или «Боже, царя храни»? «Трансвааль». Помните, ещё в школе проходили. В романе «Разгром». «Трансвааль, страна моя ты вся горишь в огне». Она написана была за восемнадцать лет до этого во время англо-бурской войны, а вот запела её вся Россия в гражданскую. О горящих селениях, о сыновьях, уходящих на войну. Люди пели не о Южной Африке, они пели о России.
Мне подумалось, а что поют в современной России? И, с ужасом, поймал себя на мысли, что ничего не поют. Мне стало не по себе. Так, может быть, уже и нет больше никакой России? Просто мы не замечаем этого? Ведь исчез же вот так внезапно могучий и страшный всему миру Советский Союз. И мы удивились даже, а был ли мальчик?