Машинально он полез в карман за телефоном, но вспомнил, что тот не работает. В конце дороги была телефонная будка. Келли побежал туда. Он не решался садиться за руль, даже на такое короткое расстояние.
Ему пришлось вынимать записную книжку, чтобы найти мобильный телефон Дженифер. Он сунул монеты в автомат и набрал номер.
– Мы пытались тебе дозвониться с самого утра, Джон, – сразу же ответила Дженифер. – Маме стало плохо ночью, и рано утром мы вызвали доктора. Мы хотели сразу же позвонить и тебе, но она нам не дала. Ты же знаешь, какая она. Она сказала, что доктор ей что-нибудь вколет и ей сразу станет лучше. И что она не хочет тревожить твой ночной сон. Потому что ты встаешь рано и работаешь. По крайней мере, доктор сделал все, чтобы ей стало лучше, но, я думаю, он уже мало чем может помочь. И он позвонил попозже, сказать, что нашел ей место в хосписе в Ньютон-Эбботе. Мы все с ней.
– Я еду, – сказал Келли.
Он быстро направился к машине, стараясь успокоиться. Мойра не умерла, но она умирает. Таков был смысл этих слов, как их ни толкуй. И в последнее время этого можно было ожидать. Его действительно затрясло, когда он приехал к Мойре домой и увидел, что свет выключен и дом закрыт. И как всегда, его пожирало чувство вины. Он ощущал это почти физически, будто какое-то злобное существо поглощает его внутренности. Он никак не давал о себе знать в течение двух дней. И Мойра запретила будить его ночью, поскольку он работает над книгой. Что на самом деле было плохой шуткой.
Глава 9
Хоспис располагался в современном, специально построенном здании на окраине Ньютон-Эббота. Келли уже однажды побывал там в прошлом году, навещая своего старого друга, который умирал. Келли надеялся, что больше никогда в жизни ему не придется переступать порог этого здания.
Когда он первый раз попал сюда, атмосфера была вовсе не такая, как он ожидал. Хоспис был тихим и спокойным заведением, в котором за пациентами ухаживали не только профессионально и в то же время ненавязчиво, но также очень заботливо. Келли подумал, что там просто замечательные сотрудники. Он бы с такой работой не справился, это уж точно. Как бы это ни называли, люди приходят в хоспис, чтобы умирать, и он бы не смог с этим справиться.
Он тихо постучался в палату Мойры. Дверь открыла Дженифер. Она улыбнулась и пустила его внутрь. Все три девочки сидели у кровати мамы. Но почти сразу, как только Келли зашел, они поднялись, чтобы уйти.
– Ты, наверное, хочешь побыть с мамой наедине, – сказала Дженифер. – Мы можем выпить пока чашечку чаю или что-нибудь в этом роде.
Келли кивнул. Как всегда, ни одна из девочек ни словом не упрекнула его. Они, разумеется, и не знали, что, к его еще большему стыду, он вовсе не хотел побыть с Мойрой наедине, но не мог этого сказать. Он сел на кровати совсем близко к Мойре и положил свою ладонь на ее ладонь.
Мойра слабо улыбнулась. Она выглядела ужасно больной, но все же Келли заметил, что она по-настоящему рада его видеть.
– Прости меня… – начал Келли.
Мойра продолжала улыбаться.
– Ты ведь всегда извиняешься, правда? – сказала она очень тихо.
– Да, я всегда извиняюсь, – улыбнулся Келли.
– Но ты же действительно меня любишь, Джон?
– О да, дорогая, я люблю тебя, я очень тебя люблю.
Это было легко. Видя, как беспомощно она лежит, он чувствовал, что любовь переполняет его. Но он знал, что его любовь к Мойре никогда не находила правильного выражения. Один психолог, который, по мнению Келли, обладал гораздо большим здравым смыслом, чем другие представители его профессии, однажды сказал: вся проблема в том, что каждый понимает слово «любовь» по-своему. Келли слишком хорошо понимал, что любил Мойру, любил ее всем своим сердцем, но это вовсе не означало, что он любил ее так, как она любила его. Прежде всего, Мойра была более постоянна. Она никогда не подводила его. Ни разу за десять лет, чего Келли не мог сказать о себе.
– Я тоже люблю тебя, Джон.