Анна вновь отметила, насколько хорош собой и привлекателен Дамиен Нолан. Даже после ночи, проведенной в камере, он был чисто выбрит. Вчера у него забрали ремень и шнурки от коричневых замшевых туфель. На левом мизинце — тяжелый золотой перстень; руки очень выразительные, с длинными тонкими пальцами. На этот раз Анна обратила внимание на зубы Дамиена — такие же крепкие и здоровые, как у Фицпатрика. И очень белые — вероятно, коронки. Слегка поредевшие каштановые волосы с бронзовым отливом зачесаны назад, лоб высокий, глаза темно-карие.

Анна задумалась о его романе с Джулией. Понятно, чем он ее привлек, хотя непонятно, почему у его собственной жены был роман с Фицпатриком. Анна встряхнула головой, пытаясь оценить Ленгтона на фоне Дамиена, При сравнении Ленгтон явно проигрывал: выглядел довольно жалко, шмыгал носом, прочищал горло.

Адвокат Дамиена был пожилой, седовласый господин, одетый вызывающе ярко — в темно-синюю рубашку и полосатый костюм с кричащим розовым подкладом и атласным галстуком в тон. Перед Джоном Пинтером лежал большой блокнот в кожаной обложке, по размеру значительно превосходящий обычный адвокатский блокнот; внутри — золотая ручка и множество неразборчивых записей. Он долго перелистывал страницы, наконец нашел чистую и прижал ее обеими ладонями.

Ленгтон надиктовал на пленку все выдвигаемые против Нолана обвинения — от оказания помощи преступнику и подстрекательства к преступлению до препятствования правосудию. Убедившись, что процедурный порядок соблюден, он приступил к допросу и попросил Дамиена назвать свое имя и адрес.

Дамиен отвечал негромко, голос у него был низкий, речь очень правильная. Через некоторое время он положил ногу на ногу. Ростом около метра восьмидесяти, он был в хорошей форме и выглядел вполне здоровым — в отличие от Ленгтона.

— Расскажите, пожалуйста, чем вы занимаетесь.

Дамиен ответил, что он — профессор химии в Оксфордском университете. Сразу после этого адвокат Нолана поднял руку:

— Мой клиент отдает себе отчет в том, какие обвинения ему предъявлены, и намерен заявить, что никоим образом не причастен к торговле наркотиками. Равным образом он не чинил препятствий правосудию и не поддерживал отношений с вышеозначенным Александром Фицпатриком.

Ленгтон оставил вычурную тираду Пинтера без внимания и обратился к Дамиену:

— Нам известно о ваших отношениях с Джулией Брендон, и она признала…

Пинтер постучал по столу:

— Детектив Ленгтон, Джулия Брендон отошла в мир иной, в силу чего ее показания не могут быть приняты во внимание.

— Это ваш почерк, мистер Нолан?

Дамиен взглянул на обернутую в полиэтилен записку, найденную в «мицубиси», и пожал плечами. Пинтер со вздохом заметил, что записка могла быть написана его клиентом, но он не помнит, когда именно.

Ленгтон выложил на стол фотографии тела Донни Петроццо:

— Тело этого человека было обнаружено в джипе «мицубиси»; в отделении для перчаток нашли эту записку с указанием дороги к вашей ферме.

И вновь Дамиен не ответил. Его адвокат начал проявлять нетерпение и заявил, что, как он уже сказал, записка могла быть написана его клиентом, но, поскольку мистер Нолан не помнит когда и для кого, не представляется возможным доказать связь мистера Нолана с погибшим.

— Значит, вы признаете, что знали мистера Петроццо?

Дамиен покачал головой:

— Я не знаю человека, которого вы называете мистером Петроццо.