Кроме того, Т. Л. Вилкул не рассматривает большинство аргументов А. А. Шахматова в пользу существования Начального свода: ни различие вступлений в Новгородской первой летописи и «Повести временных лет», ни разный статус Олега Вещего в двух летописях, ни отсутствие в Новгородской первой договоров русских князей с греками. Убедительно звучит утверждение А. А. Шахматова, что в тексте Новгородской первой летописи младшего извода обнаруживаются отличия от «Повести…», носящие систематический характер: «Так, в нем нет ни одного заимствования из Амартола, нет ни одного договора с греками, нет нескольких сказаний». — Шахматов А. А. Разыскания о древнейших русских летописных сводах. С. 27. В отличие от Т. Л. Вилкул, внятно не объясняющей, почему в Новгороде произошло «отречение» от «Повести временных лет» (отказ от ее концепции и хронологии), хотя новгородский летописец при этом якобы пользовался ее текстом, А. А. Шахматов предположил, по какой причине новгородский книжник обратился к своду, созданному прежде «Повести…»: причиной была дефектность другого, основного источника-протографа. Причем этот источник действительно существует: это Синодальный список старшего извода Новгородской первой летописи. См.: Шахматов А. А. Киевский Начальный свод 1095 г. С. 432–438. (Ранее ученый предполагал, что дефектным источником для новгородского летописца-редактора был не сам Синодальный список, а утраченная рукопись, скопированная в этом списке; см.: Шахматов А. А. Разыскания о древнейших русских летописных сводах. С. 26–29.) Правда, объяснение замечательного текстолога, по-видимому, несостоятельное: как показал А. А. Гиппиус, Синодальный список или его протограф не могли быть основными источниками младшего извода Новгородской первой летописи, в списках которого содержатся фрагменты Начального свода. См.: Гиппиус А. А. К истории сложения текста Новгородской первой летописи. С. 12–17. По его предположению, обоснованному текстологическими доказательствами, Начальный свод был использован в новгородском летописании при составлении так называемого свода новгородского князя Всеволода Мстиславича, Мономахова внука, в 1115 году. См.: Там же. С. 48–56, 69; Гиппиус А. А. Новгородская владычная летопись XII–XIV вв. и ее авторы (История и структура текста в лингвистическом освещении) // Лингвистическое источниковедение и история русского языка. <2004–2005> / Отв. ред. А. М. Молдован, А. А. Плетнева. М., 2006. С. 208. Так или иначе, использование Начального свода новгородскими книжниками может быть объяснено — в отличие от странного и невероятного редактирования-сокращения «Повести временных лет», которое будто бы предпринял новгородский книжник XIV или XV века, как утверждает Т. Л. Вилкул.

Сопоставление Новгородской первой летописи младшего извода и «Повести временных лет», предпринятое Т. Л. Вилкул в более ранней статье, почти полностью ограничивается известиями за XI век. Исследовательница доказывает, что безымянный новгородский летописец опирается здесь на текст «Повести…», подвергая его сокращению, а иногда соединяя с заимствованиями из других источников. Но если это и так, то эти наблюдения нисколько не опровергают гипотезы А. А. Шахматова о существовании Начального свода, которая основывается прежде всего на анализе вступления и известий Новгородской первой летописи за IX–X века. Единственное как будто бы ставящее шахматовскую концепцию под сомнение замечание — указание на слова «В то же лѣто ркоша дружина ко Игоревѣ» (Полное собрание русских летописей. Т. 3. С. 110, л. 31) в сказании Новгородской первой летописи об убийстве Игоря древлянами под 6453 годом: они действительно как будто бы свидетельствуют, что под тем же годом раньше содержался еще какой-то фрагмент (а в Новгородской первой летописи это начало годовой статьи). В «Повести временных лет», где это сказание начинается аналогичной фразой «В се же лѣто», перед ним под тем же годом сообщалось о заключении договора с Византией и приводился его текст; см.: Повесть временных лет. Ч. 1. С. 34–39. Из этого факта и правда вроде бы следует, что в источнике новгородца по крайней мере один договор с греками имелся и новгородский редактор его сократил. Также, по мнению исследовательницы, он выбросил и все другие договоры с греками, переписывая и переделывая текст «Повести временных лет». См.: Вилкул Т. Новгородская первая летопись и Начальный свод // Palaeoslavica. Cambridge (Mass.). 2003. Vol. 11. P. 5–35. (Версию статьи 6453 года Новгородской первой летописи младшего извода считает вторичной по отношению к версии «Повести временных лет» и Д. Островски; см.: Ostrowski D. The Načal’nyj Svod Theory and The Povest’ Vremennyx Let. Р. 269–308.) Однако А. А. Шахматов и А. А. Гиппиус предлагали свои (несовпадающие) объяснения этого казуса, хотя и спорные (особенно шахматовское). См. Шахматов А. А. Разыскания о древнейших русских летописных сводах. С. 88–89; Гиппиус А. А. Ркоша дружина Игореви… К лингвистической стратификации Начальной летописи // Russian Linguistics. 2001. Vol. 25. № 2. P. 175, прим. 21. А С. М. Михеев достаточно убедительно предположил, что эта несуразность — следствие вставки, сделанной еще летописцем XI века (составителем так называемого свода Никона) в более ранний летописный текст, еще лишенный разбивки на годовые статьи; см.: Михеев С. М. Кто писал «Повесть временных лет»? С. 105–106, 208, 216. Иными словами, перед нами пример редактирования, но не значительно более позднего, чем время создания «Повести…», а, наоборот, более раннего. В «Повести временных лет» здесь нет вставки целой серии кратких годовых записей, имеющейся в Новгородской первой летописи младшего извода. Объяснение Т. Л. Вилкул, что какой-то поздний новгородский летописец изъял все договоры киевских князей с греками, чтобы выдвинуть на первый план договор Ярослава Мудрого с новгородцами — раннюю редакцию «Русской правды», включенную в Новгородскую первую летопись младшего извода под 6524 (1016) годом, абсурдно: договоры с Византией — это соглашения дипломатические, с другими государствами, а «Русская правда» — свод законов для внутреннего использования. С равным успехом можно было бы предположить, что новгородский книжник должен был бы выбросить всё повествование о киевских князьях, чтобы сделать акцент на новгородских событиях. В любом случае объявление Т. Л. Вилкул Начального свода фикцией выглядит слишком смелым и необоснованным. Зато, как продемонстрировал А. А. Шахматов, в тексте «Повести временных лет» есть явные свидетельства того, что один из договоров с греками — соглашение, заключенное князем Святославом Изяславичем, — является вставкой автора в текст более раннего летописного свода. См.: Шахматов А. А. Разыскания о древнейших русских летописных сводах. С. 25,

Детальное сопоставление фрагментов Новгородской первой летописи младшего извода и «Повести временных лет», давно проведенное О. В. Твороговым, подтвердило гипотезу А. А. Шахматова и осталось не опровергнутым. См.: Творогов О. В. Повесть временных лет и Начальный свод (текстологический комментарий). С. 3–26; он же. Повесть временных лет и Хронограф по великому изложению // Труды Отдела древнерусской литературы Института русской литературы (Пушкинского Дома) Академии наук СССР. Т. XXVIII. Л., 1974. С. 99–113. След знакомства с заглавием «Повести временных лет» в тексте Предисловия к Новгородской первой летописи младшего извода, относительно недавно обнаруженный Г. М. Прохоровым, может свидетельствовать лишь о редакторской работе позднейшего книжника (знакомого с «Повестью…»), но отнюдь не о том, что Начального свода не существовало. См.: Прохоров Г. М. Древнерусское летописание как жанр // Труды Отдела древнерусской литературы Института русской литературы Российской академии наук. Т. LVII. СПб., 2006. С. 7. Впрочем, слова «о началѣ Русьския земля и о князехъ, како, откуду быша» (были. — А. Р.), по моему мнению, отнюдь не являются явной перефразировкой заглавия «Повести временных лет». С равной вероятностью можно было бы предположить, что автор «Повести…» использовал в заглавии выражение из Предисловия к Начальному своду.

Солидарность с подходом и выводами Т. Л. Вилкул выразил украинский историк В. Ю. Аристов в книге, целью которой фактически является опровержение шахматовской концепции истории раннего древнерусского летописания и якобы существующего «шахматовского культа»; см.: Аристов В. Ю. Алексей Шахматов и раннее летописание: Метод, схема, традиция. Киев, 2018. Автор монографии отрицает, как и в своих более ранних работах, причастность Нестора к составлению «Повести временных лет», считая построения А. А. Шахматова «подгонкой фактов» под задачу «спасти Нестора». Не признаёт он и существование Начального свода. См.: Там же. С. 169–193, 222–232. Ср. сходную позицию российского историка-дилетанта А. В. Горовенко: Горовенко А. В. Алексей Шахматов: человек-метод или прелюбодей мысли? // Novogardia. 2020. № 2. С. 125. См. также: Толочко А. П. Очерки начальной Руси. Киев; СПб., 2015. С. 40–43. Украинский историк А. П. Толочко, считающий всю «Повесть временных лет» творением одного книжника — игумена Сильвестра, приводит особенные аргументы в пользу вторичности текста Новгородской первой летописи младшего извода: «Да и что заставило бы его переделывать всю начальную часть переписываемой летописи? Почему бы он мог думать, что она неверна или недостаточно авторитетна? Не просто ведь свойственное всем летописцам XI века в „мире по Шахматову“ гипертрофированное чувство авторства понуждало коверкать труд предшественника до полной неузнаваемости. Если Сильвестр узнал что-то из „Начального свода“, то почему никак не обозначил источник своих знаний, ведь ссылался же он на то, что „уведал из летописания греческого“? А если противоречил авторитету, то почему смолчал? Ведь автор Повести временных лет — полемист, ищущий случая и с удовольствием вступающий в спор с мнениями, не совпадающими с его собственным (о Кие-перевозчике, о месте погребения князя Олега, о месте крещения Владимира, о материале привезенных из Корсуня скульптур и др.). Поразительно, но ни одному отвергнутому утверждению „Начального свода“ он не оппонирует (хотя бы в свойственной ему манере: „иные же несведущие утверждают, но“). Он полемизирует с каким-то другим набором мнений, как будто „Начального свода“ не существует». — Там же. С. 40. Эти рассуждения основываются на странном представлении о летописи как своего рода подобии диссертации на соискание ученой степени кандидата или доктора исторических наук. Летописец вовсе не обязан обосновывать и отмечать все свои расхождения с источниками. Да, в «Повести временных лет» упоминаются разные мнения о происхождении князя Кия и о месте крещения Владимира. Однако в этих случаях для автора «Повести временных лет» было особенно важно утвердить свою версию: Кий — основатель его родного города — столицы Руси, Владимир — ее креститель, признаваемый летописцем равноапостольным. Причем, называя Кия князем и отвергая свидетельство, что он был перевозчиком, летописец, вероятно, полемизирует именно с информацией Начального свода (о том, что Кия называли перевозчиком, сообщается как раз в Новгородской первой летописи младшего извода). Реальные, фактические расхождения «Повести временных лет» и Новгородской первой летописи младшего извода не столь уж значительны. Что касается ссылки автора «Повести…» на «летописанье греческое» в статье 6360 (852) года, то она важна для него как доказательство признания существования Руси-страны и руси-народа во внешнем мире, в его главном государстве — Византийской империи. Ведь именно это событие становится для летописца точкой отсчета, началом русской истории.

Обосновывая свою точку зрения, А. П. Толочко замечает: «Странно, что, предпринимая радикальный пересмотр истории, Сильвестр совершенно не оглядывается на них, даже на довольно свежий опыт автора „Начального свода“. Сильвестр, похоже, не опасался и не предполагал самой возможности, что кто-нибудь сравнит две летописи и обнаружит между ними вопиющие противоречия». — Там же. С. 41. Но это доказательство обоюдоострое: оно может быть обращено против самого исследователя. А разве не «странно», что безвестный новгородский книжник XIV или XV века «исковеркал» «Повесть временных лет»? Причем если во времена Нестора и Сильвестра канонической, общепризнанной версии истории первых веков существования Руси еще не было, то спустя два-три столетия она уже сложилась. Не случайно практически все летописи и XIV, и XV веков начинались «Повестью временных лет». И нужны были какие-то экстраординарные обстоятельства, чтобы отклониться от «генеральной исторической линии». Сторонники гипотезы о Начальном своде на такие причины указывают; А. П. Толочко, как и Т. Л. Вилкул, — нет. Отличия «Повести временных лет» от Начального свода объясняются различием идейных установок. Подробнее об этом рассказывается в следующей главе.