Эйнджел опустился на пол и посмотрел на Эйлин.

– Пес, наверное, очень скучает по Чузе, – сказал он. – Мне не удалось выбить из Мэтта ничего, кроме того, что он собирается продержать Чузу за решеткой еще пару дней, скоро должны прийти результаты анализа ДНК.

– Этот анализ ничего не покажет. Как и анализ образцов, взятых из моего фургона. Какое отношение ко всему этому имеет Чуза?

– Мэтт считает, что имеет.

Эйлин покачала головой:

– Бедный Мэтт. Он отчаянно пытается раскрыть дело. Когда он увидел пластырь на ладонях Чузы, решил, должно быть, что Чуза обжегся, когда окунал Баки в кипящее масло. Еще Мэтт сказал, что в фургоне было много битого стекла. Он ошибается, обвиняя во всем Чузу, но им движет желание сделать этот город безопасным.

– Он полагается на мнение невежественных людей, – сказал Эйнджел. – Суеверия прочно пустили здесь корни.

Эйлин хмыкнула.

– Ты что, на стороне Мэтта? – удивился Эйнджел. – Мы видели от Чузы только добро, но для тебя это ничего не значит?

– Чуза – хороший, и я ему благодарна, но я не хочу винить Мэтта в том, что он поступает так, как считает нужным.

Эйнджел думал, что давно научился контролировать гнев, но сейчас он чуть было не взорвался.

– Значит, по-твоему, Мэтт поступает правильно, отправляя за решетку невинного человека?

– Как только он выяснит, что Чуза невиновен, он его отпустит.

– О господи… А если Мэтт заберет одного из нас – тебя, меня, Аарона или Сонни, ты опять будешь искать ему оправдание?

– Он поступит так, как сочтет нужным.

– Да что с тобой? Ты когда-нибудь была в тюрьме?

– Нет, Кристиан, а ты?

Эйлин явно разозлилась.

– Да, ты сейчас говоришь с бывшим заключенным. Я был виновен разве только в том, что оказался не на той стороне, по мнению кучки мятежников. Сидя в тюрьме, мечтаешь только об одном – выйти оттуда, тебе нужно только одно – справедливость.

– Что ты на меня накинулся? Я просто высказала свое мнение, вот и все. Разве у меня не может быть своего мнения?