– Вот то-то и оно. А не желаешь подчиняться, занимайся своим делом, сиди и кури трубку.

– Ефим, не скачи, как блоха, – раздался степенный голос Кузьмы Андреевича. – Неча людям мешать.

– Да я…

– Сядь.

– Тяв! – подала голос Ляля.

Еще весной, когда Петр только задумал податься в старатели, он раздобыл себе щенка самой обычной дворняжки, которой не грозило вырасти в нечто более или менее крупное. Но этого и не требовалось. Главное, чтобы вовремя подняла тревогу.

Отчего Ляля? Ну, это нужно спросить у младшенькой сестрицы Мити. Как только Петр принес щенка во двор дома Аксиньи, так Алена сразу же и окрестила собачонку Лялей. Да еще все норовила с ней поиграть. Это, конечно, в планы Петра не входило. Ему нужен был сторож, а не животина, ластящаяся ко всем подряд. Но пришлось смириться с тем, что все обитатели дома будут для нее своими. Только выносить щенка со двора и приводить соседскую ребятню поиграть с «кутей» Петр строго-настрого запретил.

Как результат Ляля бесстрашно облаивала любого, кто осмеливался подобраться ближе определенной ею границы. С пассажирами «Карася» до поры до времени ей приходилось мириться. Но только и того, что до поры. Потому что стоило кому-то повести себя слишком уж, на ее взгляд, вольготно, как она его тут же облаивала.

– Да заткнись ты, шавка подзаборная, – замахнулся на Лялю Ефим, которого она невзлюбила особо.

Заливаясь яростным лаем, но держась на почтительном расстоянии, собачонка ничуть не думала униматься. Кто бы только знал, как Петр не любил вот таких дворняжек. Но в то же время ему именно такая собака и нужна. Готовая бесстрашно облаять кого угодно, укрываясь в самом дальнем углу или под ногами хозяина.

– Ляля, место! – повысив голос, приказал Петр.

Ефима собачка хоть и не любила, но хозяина уважала и боялась. Угу. Он тот еще воспитатель. Повиновение вдалбливал в собачку, что говорится, кнутом и пряником. Его команды она предпочитала выполнять с максимально возможной быстротой.

– Сядь, – повторил Андреевич.

И Ефим, теперь уже без лишних слов, опустился на стул. Авторитет Андреевича в артели был непререкаемым. Он вообще был мужиком основательным. Находка для любого владельца прииска. Вот только работать на кого-то, кроме себя, этот старатель не хотел.

Едва «Карась» приблизился к берегу, как Митя спрыгнул с палубы и побежал к ближайшему дереву, пару раз опоясал ствол и наложил узел. Подал знак, и Петр застопорил машину. Медленное течение подхватило суденышко и, натянув веревку, прижало к песчаной полосе.

Убедившись, что надобности в машине больше нет, Петр потянул рычаг, и из трубы с глухим фырчаньем вырвался спускаемый из котла пар. Митя между тем вновь вскочил на палубу и, пробежавшись на корму, схватил ведро с привязанной к нему веревкой.

Мгновение, и оно улетело за борт. После этого через фильтр вода перекочевала в садовую лейку, только без насадки. И лишь потом в котел. Операция повторилась семь раз, пока девяностолитровый котел не наполнился водой. Еще минут сорок, и манометр в ходовой рубке возвестил о том, что рабочее давление пара достигнуто.

На место они прибыли за два часа до заката, свернув на еще одну неприметную речку с шириной потока метров двадцать. Берега были пустынны, хотя и несли следы активной деятельности человека. Остовы колод, избушки, землянки и навесы неподалеку от среза воды. Изрытая земля, что было заметно, несмотря на прошедшие дождливую осень, зиму и весеннюю хлябь.

– Андреич, а ведь мы в этом году первые, – восхищенно произнес Ефим, осознав этот факт, глядя на пустынные берега.

– Ну дык, надо думать. Чай, цельный пароход под задницей. На лодке мы бы сейчас хорошо как с Енисея свернули бы. Так что с неделю отыграли, – степенно произнес глава артели.