Ну вот. А Петр о чем говорил. Ефим появился между корнями, целясь из своего ружья прямо в противника, который также не стал менять позицию. Пастухов собирался давить на психику бандита и вынудить его бежать дальше. Поэтому и решил стреляться грудь в грудь. Опять же, невысокая прицельная дальность ружья очень даже в пользу такого решения.

Петр выстрелил первым, послав в Ефима две пули. К сожалению, не попал, тот успел убраться. Все же что бы там ни говорили поклонники маузера, это не такое уж точное оружие. На расстоянии даже семидесяти метров рассеивание достаточно большое. Такую цель, как голова, поразить хотя и возможно, но уже сложно. Правда, ростовая гарантированно поражается и на полтораста метров. Если, конечно, руки не кривые.

Отстрелявшись, Петр решил все же сменить позицию и перебежал на десяток метров в сторону. И когда Ефим вновь попытался высунуться, чтобы выстрелить в преследователя, Петр снова загнал его под корни, послав меткую пулю. Не попал. Но напугал качественно. Едва только пуля выбила фонтанчик земли, как Ефим вновь спрятался, словно улитка от прикосновения пальца.

Снова смена позиции. В этот раз Ефим пустил пулю в белый свет как в копейку, даже не пытаясь обнаружить противника. И тут Петр понял, что долго играть в кошки-мышки, постепенно вынуждая бандита к бегству, не получится. На Петра как-то уж очень быстро наваливалась усталость, начала усиливаться пульсирующая головная боль. Как бы его не скрутило в очередном приступе рвоты или еще чего. А тогда уж эта гнида просто пристрелит его.

От одной мысли о том, что Ефим может одержать над ним верх, Петром овладело самое настоящее бешенство. Нет, он не потерял разум. Но зато в крови забурлил адреналин, отчего физическое состояние улучшилось. Вот только улучшение это было явно временным. И он прекрасно это сознавал.

Петр доснарядил в магазин недостающие патроны, хотя и пришлось помучиться. Не предусмотрена у этого пистолета подобная опция. Но для осуществления задуманного ему нужна полная обойма, так что пришлось извернуться.

После этого Пастухов на полусогнутых двинулся к укрытию Ефима, все время держа его на прицеле. Тот попытался высунуться. Петр резко остановился и пустил в него пулю. Промазал. Но и Ефим поспешил укрыться. Еще несколько шагов. И снова беглец попытался высунуться. Вновь короткая остановка, и меткая пуля загнала его в укрытие.

Отчаявшийся беглец высунул ружье и выстрелил в «молоко». Петр даже не понял, куда улетела пуля. Но не преминул отправить в ответ свою, куда более точную, бьющую по нервам. К тому же и выстрел раздался с гораздо более близкого расстояния.

Ефим не выдержал, когда до дуба оставалось метров тридцать. С диким и отчаянным криком он бросился в реку, выронив ружье на прибрежный песок. Петр не стал торопиться. Выбежал на берег и, встав на одно колено, тщательно прицелился в плывущего человека.

Он достал его первым же выстрелом, когда тот был уже практически на противоположном берегу. Но вогнал в него для верности еще две пули. Тихое прибрежное течение подхватило тело Ефима, но далеко унести не смогло. На пути трупа оказалась большая коряга, за которую он основательно зацепился.

Именно в этот момент Петра наконец накрыло. Его выворачивало минут десять. Он грешным делом даже подумал, что вот тут-то ему и пришел конец. Очень уж сильным было ощущение, что сейчас он самым натуральным образом порвет себе внутренности. Потом лежал и не менее получаса приходил в себя.

Двигаться не хотелось категорически. Но что поделаешь, если надо. Там оставался беспомощный Митя, который мог надеяться только на Петра. При мысли о том, что ему еще предстоит разбираться с заломом, тут же усилилась головная боль, а тело отреагировало панической слабостью.

Угу. Хреново. Но другого-то выхода все одно нет. Пришлось брать себя в руки и брести в обратном направлении. Возвращался Петр около часа, с частыми остановками на отдых. Но дорогу осилит идущий. Вот он и шел.

Когда подошел к Кузьме Андреевичу, тот был жив. Сумел отползти к дереву и опереться на него спиной. Карабин рядом, вот только сил поднять его у артельщика не было. Он часто дышал, как загнанная лошадь, и смотрел на Петра взглядом, полным боли и сожаления.

Пастухов, не произнеся ни слова, походя достал маузер и выстрелил Андреевичу в грудь. А о чем говорить? Тот сделал свой выбор и пришел сюда за жизнями Петра и Мити. Сдать в руки полиции? Во-первых, пошло оно все к нехорошей маме, сами виноваты. Во-вторых, еще возиться с ним раненым. Вот уж чего и даром не надо, даже при хороших шансах на спасение. Да и нечего суды перегружать.

Хотел было забрать мосинку. Но едва подумал о том, что придется с этой тяжестью переплывать реку, а потом еще и тащиться к «Карасю», стало невыносимо тоскливо. И потом, на том берегу его дожидается винчестер. Как ни крути, а три кило, не меньше. И уж его-то Петр точно заберет. Вот окажись у него не этот скорострельный карабин ковбоев, а болтовик, и еще неизвестно, чем бы все закончилось.

– Митя, не пальни, это я, – приближаясь к позиции парнишки, окликнул его Петр.

– Дядь Петр, ты как, цел? – тут же возбужденно откликнулся тот.

– Честно говоря, не знаю, – опускаясь рядом и привалившись к дереву, ответил Петр.

– А кто это был?