Жили обитатели замка давным-давно заведённым распорядком. Солдаты держали в порядке оружие, технику, оборудование и тренировались, не жалея сил. Кавалеристы и рыцари на скаку рубили соломенные чучела и сбивали с шестов тыквы. Пехотинцы упражнялись на шпагах и мечах. Лучники лупили из луков, а снайперы лупили в копеечку из лазерных ружей и винтовок с оптическим прицелом.

С посадочных гнёзд и с аэродрома, расположенного между второй и третьей линией стен, днём и ночью неустанно взмывали в воздух дежурные вертолёты и гравискользители — юркие машины, использующие эффект гравитационного вакуумного отталкивания. Они уходили на разведывательное и боевое патрулирование.

Глядя на пёстрое сборище вооружённых самым различным оружием людей, Лаврушин не мог представить, как всё это можно превратить в боевые формирования, способные выполнять задачи по защите Цитадели. Какая драка может быть между лучником и танком? Что может рыцарь противопоставить крылатому штурмовику, способному выжигать деревни и крепости с лёгкостью и без особых трудозатрат?

Горец, которому задали этот вопрос, пожал плечами:

— Каждый хорош на своём месте. Тактика борьбы армий Льда и Солнца удивительна. И в ней есть место всем.

— Но рыцари против гравилетов.

— А гравилеты против магии?

— Какой магии?

— Боевой магии.

В свободное время в Цитадели развлекались. В солдатских кабачках, кафе и барах лилось вино и слышались кабацкие песенки на разных языках и из самых невероятных мест. В замке раз в два-три дня устраивались приёмы и балы, куда приглашались избранные.

Жили весело, но это было напускное веселье. Слишком оно напоминало пир во время чумы. Точнее перед чумой.

Чем бы кто не занимался, всех объединяло одно — ожидание.

Битвы не избежать. Когда она грянет? Этот вопрос мучил всех. С одной стороны хотелось отдалить час сражения. Но вместе с тем, что может быть хуже ожидания? Оно изнуряет, вытягивает душевные силы, как затянувшаяся непереборимая мигрень. Оно становится ненавистным. И порой оно кажется куда худшим, чем самое яростное сражение, свист пуль и горячая кровь, орошающая землю — кровь врагов, друзей, или твоя собственная — как бог войны рассудит.

Горец неотрывно следовал за друзьями. Он был их экскурсоводом, помощником, советником.

Степан, Лаврушин и Горец сидели в огромном подземном бункере командного пункта и смотрели на экраны, а их здесь было несколько десятков. На них поступала информация со спутников, самолётов, контрольных устройств, разбросанных по всей планете.

Возникали изображения развалин городов, деревень, зарастающих бурьяном полей, на которые наступал лес. На голубом небе пылало жаркое летнее солнце. Планета, когда-то жившая нормально и размеренно, в тихом провинциализме и уверенном достатке, сегодня использовалась только в военных целях.

— Цитадель издавна охраняла начало Тропы, — рассказывал Горец. — Коренные обитатели — трудолюбивые крестьяне и ремесленники с золотыми руками — торговали с военными и с пришельцами из других миров, выращивали хлеба, строили дома. А потом образовался провал. И в него хлынула нечисть.

— Давно? — спросил Степан, поудобнее устраиваясь в глубоком кресле.

— Первый натиск — семьдесят лет назад. С того момента мы отразили шесть нашествий.

— Шесть?!