– Кто тебе разрешал по моей территории ходить? – спросил Звонкий, ковыряя мизинцем в зубах. Эту отвратительную привычку он явно у кого-то подсмотрел. Из-за его спины вышли две сявки поменьше ростом. В одном Глина узнала соседа бабушки Нади – Петренко Вадима. Вадиму было стыдно, но он хорохорился и задирал нос.

В переулке сгущались сумерки, до дома бабушки Нади оставалось пройти каких-то двести метров. Глина понимала, что настал тот самый час икс, которого она со страхом ждала. Звонкий, давший ей на время травматический пистолет, слишком долго ждал, что она его вернет.

– Я тут живу, – в надежде потянуть время хмуро ответила Глина.

Она оглянулась, а вдруг случайный прохожий на улице вступится за нее. Но, как назло, никого не было, да и кому надо связываться с компанией агрессивных малолеток…

– Не бреши… Ты не песчановская, а с Чижовки. Ходишь тут, воздух портишь. За воздух бабки гони, – сказал Звонкий.

– Вы ж девчонок не трогаете? – оглянулась Глина по сторонам.

– Конечно, не трогаем, только немного щупаем.

Компания молодых ублюдков стала теснить Глину к росшим возле забора кустам. Мимо шел молодой человек, и Глина закричала: « Помогите, помогите!», но тот только вжал в плечи голову и ускорил шаг. Подростки глумливо заржали.

Глина вытащила шарик и, покоряясь интуиции, не понимая для чего бросила шарик под ноги Звонкому. Раздался громкий хлопок, и вверх взвился упругий столб огня. Звонкий заорал не своим голосом, загораживая руками лицо. Одежда на нем задымилась, а руки моментально покрылись волдырями. Приятелей, как ветром сдуло, и Глина без оглядки бросилась к дому бабушки. Назавтра, возвращаясь из школы, она наткнулась у булочной на Вадима. Зыркая по сторонам, он подошел к ней и тихо сказал.

– Не знаю, что за шухер ты вчера устроила, но у Звонкого всю будку разворотило. Он в больнице. Сказал, что выйдет – уроет.

– Передавай привет дружку, – сказала Глина, – сунется ко мне – без яиц останется. У меня много взрывчатки, и тебе перепадёт.

После этого случая Звонкий и его дружки Глину не беспокоили, а она не испытывала ни малейших угрызений совести. Наоборот, она ощутила силу и задор: теперь Глина знала, для чего с ней говорят вещи. Они отдавали ей свою память, а уж как ее использовать, решать ей.

Глина стала слушать окружающие предметы, но чаще всего рассказы ее пугали. Словно всё зло мира стекалось теперь в ее руки. Шарики скатывались мелкие, темные. Один из них серого цвета Глина по недомыслию бросила в пруд, и наутро на его поверхность всплыла утопленница, иссиня-белая, сморщенная и частично изъеденная раками бабка Лёдиха, пропавшая в мае. Глина сразу сообразила, что вода и темные шарики – опасное соседство. Во второй раз Глина раскрошила фиолетовую бусину и рассыпала крошки на городской свалке. Погибли голуби, а в дальнем углу вспыхнул, а потом долго тлел пожар, разнося невыносимый смрад над микрорайоном.

Путем проб и ошибок Глина поняла, что безопаснее всего темные шарики хоронить. Одну такую бусину она скатала после того, как с ней вздумал поболтать полицейский уазик. От рассказанной истории Глину чуть не вырвало, зато она знала, где в селе Песчановка находится большой схрон якобы уничтоженного по акту героина. Этот шарик она решила похоронить по всем правилам, на кладбище на Пионерской. Подвернувшейся железкой Глина выкопала неглубокую ямку и похоронила смоляной шарик. Место запомнила. Все темные шарики она намеревалась собрать вместе, чтобы потом выкопать и применить. Она задумала разнести к чертовой матери «Божью пчелу»! Но пока у нее не было четкого плана, Глина решила копить злую силу. Рано или поздно это предстояло сделать, а пока, Глина вытерла руки влажной салфеткой из рюкзака, словно это могло ей помочь. Крошечное пятно на ладони от соприкосновения с бусиной осталось, как червоточинка на яблоке, но Глина знала, что скоро оно исчезнет, как было не раз… Глина мрачно усмехнулась: «Надеюсь, что из могил покойники не поднимутся, не авторизуются». Вода и воздух не приняли нежеланный дар, земля отвергнуть не должна была. Все мы из земли вышли и в землю уйдем.

Для себя Глина сохраняла только светлые шарики, оставшиеся от добрых историй. Похожие на речной жемчуг бусины она нанизывала на нитку и носила на шее. От оберега шло ровное тепло, он дарил спокойствие. Несколько рыжих и темно-синих бусин Глина оставила для себя, пригодились бы при встрече со Звонким и его компанией. Карманы Глины всегда были набиты секретным оружием.

***

– Это, по-вашему, нормально? Старшая дочь при живых родителях в приюте живет, младшая – у бабушки! – следователь Борис Сергеевич смотрел на Таисию Переверзеву.

Та только шмыгала носом, комкая мокрый и грязный платочек. Борис Сергеевич постучал карандашом по столу.

– Эх, Таисия Андреевна, не нравится мне ваша семья, ох как не нравится.

Таисия вскинула на следователя мокрые глаза.