– Скажи! – восклицаю. Пока не удостоверюсь – даже не двинусь.

Призрак Алиева закатывает глаза.

Размыкает неплотно сжатые губы и проговаривает:

– Ты даже в этих потёртых штанах и огромной кофте выглядишь возбуждающе, – глаза округляются от удивления.

Я не знаю, чем думаю, но сама прижимаюсь к нему, обвивая руками шею. Живот не даёт сделать этого как следует, но мне плевать. Вдыхаю запах, который даже за эти два месяца не смогла позабыть. Пряный и древесный.

Слёзы продолжают стекать по щекам, и когда грубые по-прежнему привычные руки обвивают моё тело, остаются на спине – я понимаю.

Реальный.

Живой.

– Но как? – отрываюсь от него. Но этот амбал опускает ладонь на макушку. Прижимает к своей груди.

Я помню его смерть.

Последние его слова. И предпоследние. Как он назвал меня Климовской сучкой…

Но я не поверила. Нет, это бред. Он перестал меня так называть. Только Алиева.

– Жив и ладно.

– Нет! – вскликиваю. – Это всё сон! Я видела, как ты умирал! Чувствовала, как сердце под моими ладонями останавливается.

– Ну, умер и умер, чего бубнишь-то? – недовольно отзывается. – Помолчи, беда. Потом всё расскажу. Дай постою что ли, пока не придушил тебя. Я, между прочим, все кулаки в кровь стёр. Соскучился.

Я пропускаю его глупую и пошлую шутку мимо ушей.

– Нет, это ненормально, – проговариваю. Всё же отстраняюсь. – Если ты был жив всё это время, то почему только сейчас?..

Не могу договорить. Слова тонут в горле. От истерики.

– Почему раньше не появился? – спокойно спрашивает. А у меня в груди бурлит всё. Злюсь и в то же время притронуться к нему хочу.

Отстраниться желаю.