Изящно вздернув правую бровь, она предприняла последнюю попытку и вопросительно покосилась на вздыбленный орган.

Егор перехватил ее взгляд.

– Должен тебя разочаровать, дорогая. Это всего лишь утренний стояк, а не реакция на твое прекрасное тело, – издевательским тоном пояснил он. – Дверь захлопнешь, как обычно, – добавил мужчина и скрылся в ванной.

Ему не было дела до чувств Риты. Она знает его довольно давно, чтобы не строить иллюзий. Но… Всегда есть надежда, что человек изменится в лучшую сторону.

Дальше он действовал по инерции. Стал под душ. Открыл кран. Прохладная вода вызвала легкое покалывание в теплом теле. Но Егор стоял, не двигаясь, лишь слегка склонил голову, подставляя холодным струям спину.

Аравин был не из тех парней, которые тр*хают все, что движется. В этом деле его вполне устаивало постоянство. Рита была его любовницей уже два года. Именно любовницей. Ничего более.

Его натуре претили ухаживания, свидания, долгие разговоры. Поэтому он брал только то, что ему откровенно предлагали. Так вышло и с Ритой. Сознательно он не хранил ей верность. Во время пребываний в других городах и странах легко заменял Риту другими. Но здесь она фактически была единственной.

Сегодня Аравин пребывал в мрачном расположении духа. Годовщина смерти близкого человека – это как путешествие в прошлое. Невольно тебя захлестывают воспоминания, поток которых невозможно остановить. Вместе с ними возникают мысли, начинающиеся с фразы «а что, если бы…». Видимо, так устроен человеческий мозг. Он постоянно что-то планирует, даже постфактум.

Последние два года стоили Егору полжизни. Травмы, кутежи, сокращение периодов отдыха, несоблюдение режима сна и здорового питания. Он соглашался на все бои, которые ему предлагали. Жил по инерции – тренировки, сборы, бои, восстановление. И так по кругу.

На ринге Аравин был неоправданно агрессивным. Перемещал собственную злобу на соперника, забывая, что бокс в первую очередь спорт. Рейтинг Егора возрос, вызывая соответственный рост гонораров за бои. Он был востребован, как никогда. Его уважали и страшились соперники.

Но великой радости от этого он не испытывал. Так, сухое удовлетворение амбиций.

В реальной жизни Егору было сложно проявлять какие-либо эмоции. Безразличный, холодный, сухой, циничный – таким он был. На ринге же все было по-другому. Выброс адреналина, учащенное сердцебиение, напряжение в мышцах, острая сосредоточенность, боль. Он чувствовал себя живым!

Аравин привык к боли. Он воспринимал ее, как должное. Невозможно выиграть бой, оставаясь невредимым. Впрочем, Егор в этом деле просто счастливчик. А возможно, прав тренер, который утверждает, что Аравин выкован из ярости. И все же на его счету достаточно травм – несколько переломов носа и челюсти, множественные гематомы и порезы глазной впадины, повреждение наружного уха, разрубленная верхняя губа, разрыв локтевой коллатеральной связки пястно-фалангового сустава большого пальца, повреждения запястно-пястного сустава большого пальца, острые ушибы головы.

Если ты боишься получить травму или опасаешься за свое здоровье, если не готов идти до конца – ты никогда не достигнешь успеха.

Люди приходят на бокс в поисках крови и зрелищ. Им не нужен скучный бой, где никто не травмируется. Фанаты бокса обожают жестокость. И они же утверждают, что любят бокс. Но они и понятия не имеют, что это такое. В боксе главное – уважение. Ты стремишься завоевать уважение к себе. И лишить уважения своего соперника.

Аравин постоянно спорил со своим тренером. Но только не во время боя. На ринге слушал все наставления и замечания. Потому что картинка, которую видишь ты, может отличаться от той, что на самом деле.

Бокс – занятие противоестественное. И часто оно противоречит традиционной логике. Иногда, чтобы нанести максимально сильный удар, нужно отступить.

Позже он сидел на кухне бабы Шуры и пил кофе. Из родственников у Аравина осталась только бабушка, мать покойного отца. Она переехала в дом сына и невестки после пропажи Алисы. До этого Егор едва знал бабу Шуру, так как она жила далеко от столицы, а их семья навещала ее очень редко.

Пока Стася собиралась, Аравин успел выпить кофе и поговорить с бабой Шурой. Точнее, говорила в основном она.

– Совсем совесть потерял, антихрист! – возмущалась она, стоя перед небольшим овальным зеркалом, которое висело на стене. – Последний раз виделись на сорок дней. Никогда не заедешь. Не поинтересуешься – как Стася, как я… Так и умру.