— Ну да, — он снова улыбнулся, — но ваш дед, Дмитрий Александрович, называя меня управляющим, всячески подчеркивает, что я не выбран жителями города, а поставлен руководить городом именно им, таким образом напоминая мне о моем истинном месте и полной зависимости от его одобрения моих дел!

— Прошу прощения, я, кажется, попал на больную тему? — Неожиданная реакция Пантелея Семеновича застала меня врасплох.

— Да нет, меня мало заботит солдафонская прямота вашего деда. Мне нравится быть управляющим города, и, конечно, оценка моей работы зависит не только от Дмитрия Александровича, что бы он там ни думал, но и от жителей Хадыженска, — Пантелей Сергеевич ни мгновения не мог сидеть без движения: говоря все это, он активно жестикулировал, периодически вынимая из кармана платок и вытирая им вспотевший лоб.

— Вот за это я его и уважаю, — произнес с улыбкой дед, — за словом в карман не лезет и всегда готов отстоять свою точку зрения. Ну, и управленец от бога, этого не отнять.

— Уф, — напоказ выдохнул я, — похоже, у вас все хорошо. А то я начал волноваться. Как мне попасть к целителю? Надо записываться или как? — обратился я к деду. Рука под гипсом жутко чесалась, и все утро я мечтал поскорее от него избавиться.

— О, молодой наследник собирается посетить больницу? Это замечательно! Нам стоит осветить ваше посещение, да и вообще пребывание в Хадыженске. А то город у нас маленький, скучный. Новостей практически никаких нет. У нас есть девушка, которая ведет блог о городе и всём, что у нас здесь происходит. Должен сказать, мы стараемся идти в ногу со временем, и блог весьма популярен, — быстро выпалил мэр.

— Это правда, — кивнул дед, оценивающе глядя на меня, как бы решая, достоин ли я стать героем новостей, — только просмотров обычно больше, чем жителей города, вот этого я понять не могу!

— Это все из-за подачи материала. Немного юмора, немного женской красоты, интервью с интересными людьми, нужные советы — и о нашем городе известно всей стране!

— Серьезно? И сколько обычно просмотров? — Я удивлено воззрился на управляющего.

— Под пятьдесят тысяч, — гордо заявил тот.

— И что может быть интересного в новости о моем посещении больницы?

— Ну как же, это говорит о том, что наши целители не хуже столичных. Никто не мешает вам посетить Екатеринодар, но вы выбираете больницу, в которой лечатся обычные жители города. Это поднимает престиж города, и, безусловно, делает вас ближе к народу. Тут дело в правильной подаче материала.

— Что-то я не заметил, что далек от народа! — немного обиженно проворчал я. Дед на это слегка мотнул головой в сторону Пантелея Семеновича, намекая, что аудиенция окончена. Тот явно не был дураком и, резко подскочив, кивнул нам, прощаясь.

— Через час Ольга будет у вас, а я пока побегу. Дела не ждут! — развернувшись, Пантелей Сергеевич быстро вышел из столовой, смешно семеня своими короткими ногами.

— Что значит — я оторван от народа? — обратился я к деду. Сам не ожидал, что мне будет настолько неприятно это слышать.

— Понимаешь, как бы сказать… В Екатеринодаре ты живешь в элитном квартале. Пусть ты ходишь по улице без охраны и ездишь по городу на трамвае, но это — элитный квартал. В Хадыженске мы — высшие дворяне. Пусть и не князья, но полноправные хозяева города. Ездим на дорогих машинах, в сопровождении охраны. Это статус. Мы должны его поддерживать. Ты для простых жителей города — настоящий небожитель. И, как бы ты ни был прост в общении с людьми, между вами огромная социальная пропасть, — дед сделал паузу, дав мне обдумать услышанное, затем продолжил:

— Я не говорю, что это плохо или хорошо. Так и должно быть. Чем ты недоволен?

— Не знаю, — я пожал плечами, — мне казалось, что я — обычный человек, пусть и дворянин. Как-то не ощущаю я себя небожителем.

— Очень зря! — Дед гордо приосанился. — За тобой стоят поколения предков, которые заслужили право быть дворянами и с честью поддерживали все эти годы наш статус. В тебе осталось слишком много из твоего прежнего мира. Надо от этого избавляться. Я не поддерживаю дворянскую спесь, но и цену себе надо знать. Помни об этом!

Его слова заставили меня задуматься. Как ни стыдно было это признавать, но, в общем и целом, дед был прав. Этот мир являлся сословным. Пусть мне трудно было это признать, но это — факт. Хотя социальные лифты были неплохо выстроены, и у умных и старательных всегда была возможность подняться выше. Если подумать, мой прошлый мир тоже стремительно превращался в мир сословий, причем там с низов подняться было гораздо труднее, чем здесь.