Пожалуй, это был самый разумный совет, и Тая ему подчинилась. Лев Давыдович приподнялся и собрался уходить, затем нерешительно посмотрел на молодых людей и, видимо, собравшись с духом, вдруг сказал:

— А знаете что, ведь мы ваш секрет разгадали!

— Какой секрет? — недоумевающе спросил Борис.

— Да ладно, чего уж там, признавайтесь! Ведь уже многим известно, что вы муж и жена!

— Что-о-о? — одновременно воскликнули Борис и Тая, глядя на Сангородского удивлёнными и даже возмущёнными глазами. От такого заявления они поначалу даже не в состоянии были произнести что-либо ещё.

Первым опомнился Борис:

— Лев Давыдович, расскажите, пожалуйста, кто же распространяет про нас такие слухи? Откуда они взялись? Ведь мы оба семейные люди: у меня жена и трое дочерей, у Таи муж. Мы с ней действительно учились в одном институте и на одном курсе, действительно знаем друг друга уже больше пяти лет, но это не даёт повода к грязным сплетням. Мы общаемся больше, чем с другими в медсанбате, и это естественно. Кому же понадобилось так чернить наши отношения? — он смущённо умолк.

Тогда вмешалась Тая:

— Я знаю, кто начал распускать эти слухи! Это всё Виктор Иванович Перов, он готов меня всячески оговорить, вот и выдумывает разные гадости. Я только что рассказывала Боре, как он ко мне в палатку по ночам врывается, и каких трудов мне стоит от него отделаться. Кому я ещё могу здесь пожаловаться?

Лев Давыдович достал из коробочки леденец, сунул его в рот (перед войной он бросил курить, и одним из средств, заменявших папиросы, у него были леденцы) и задумчиво произнёс:

— Да-а, как же вам помочь? Надо вас от Перова вытаскивать. Давайте-ка используем его сплетню во спасение. Я думаю, что смогу уговорить Клименко, доказав ему, что муж и жена должны работать вместе, в одном подразделении, а вы пока помалкивайте. Пусть себе болтают, что хотят, вас ведь от этого не убудет…

Ошеломлённые таким предложением, Борис и Тая не смогли ни возразить, ни придумать что-либо другое, и поэтому промолчали. Сангородский повернулся и, опустив голову, пошёл куда-то в глубину парка.

После его ухода двое ещё несколько минут молчали, Борис сосредоточенно курил, а Тая водила веточкой, которую она держала в руке, по воде канавы, находившейся у их ног. Наконец, она улыбнулась и тихо, задумчиво произнесла:

— И как же это можно было придумать такую глупость, что мы с тобою муж и жена? Я уже дважды была замужем, знаю, какие мужья бывают… Нет, Боренька, ты не муж, ты не можешь быть моим мужем, да я и не хочу этого. Я нравится быть с тобой, ближе к тебе, а как тебя называть, даже не знаю. Приятель? Друг? Нет, ты для меня что-то совсем другое. Я хочу быть с тобою рядом, помогать тебе во всём, я даже могу быть полностью твоей, — сказала она, покраснев, — но вовсе не хочу, чтобы ты был моим мужем. Вот, тут и разберись…

Борис молчал, продолжал курить и думать о сложившейся обстановке. Тая ему нравилась, он хотел бы, чтобы она принадлежала ему как женщина, но совсем не хотел, чтобы она стала его женой. Он знал, что никогда не сможет оставить свою Катеринку и детей, но как же быть с Таей?

— Послушай, — наконец сказал он, — я никак не пойму, что с нами происходит, почему мне приятно быть с тобой, почему, наконец, ты не рассердилась, когда я тебя поцеловал, ведь мы всё-таки мало знаем друг друга. А что будет дальше?

Молодая женщина взяла его руками за голову и крепко поцеловала в губы:

— Эх, ты! Видно, все мужчины одинаково близоруки. Ведь здесь, кроме тебя, я никого не знаю. Ты для меня сейчас самый близкий, самый знакомый, и… — тут она немного помолчала, затем решительно закончила — и самый дорогой человек! Пойми, Боренька, ведь это ты нас не замечал в институте, вокруг тебя всегда вились девушки и женщины твоей группы: Дементьева, Кравченко, Мальцева и другие. Наверно, потому, что ты лучше всех учился, ты нравился многим. Может быть, и потому, что ты охотно делился своими знаниями со всеми, всегда был весел и общителен. И несмотря на то, что все знали, что ты отец многочисленного семейства, девчата нашего курса были немного влюблены в тебя, я не составляла исключения, все мы завидовали твоей жене! И вот сейчас, совершенно неожиданно, война свела нас вместе. Мало того, что мы рядом, ты ещё оберегаешь меня от этого противного, слюнявого, почти всегда полупьяного Виктора Ивановича! Мне иногда кажется, то, что мы оказались здесь вместе, — это сама судьба, и мы не можем, не должны ей противиться!

Тая снова придвинулась к Борису и положила ему свою голову на плечо. Тот, машинально обняв её, как-то неуверенно проговорил:

— Всё это так, Тая. Ты мне тоже нравишься больше всех остальных женщин медсанбата. Мне приятно сидеть с тобою рядом, чувствовать твоё прикосновение, получать разные мелкие услуги, которые ты мне стала оказывать. Мне приятно говорить с тобой, вспоминать наши студенческие годы… Всё это так, но ведь я женат, у меня трое детей, и я прямо тебе скажу, что полюбить тебя так, как я люблю свою Катеринку, не смогу. Как же быть?