– Ну хорошо, тогда я с тобой не поеду, вернусь в Шкотово Катьку собирать!

– Да нет, мама, нельзя! Билеты уже взяты, а они немаленьких денег стоят, да вон и поезд подают. Борис, забери-ка эти узлы, помоги нам погрузиться.

Взяв из рук матери Руслана, Милочка направилась к выходу. За ней шагал нагруженный узлами Борис, а за ними, понуро опустив голову, поплелась и Акулина Григорьевна, украдкой смахивая со щёк непроизвольно катившиеся слёзы.

Усадив своих новых родственников в вагон и дождавшись отхода поезда, Борис радостно зашагал к трамваю, вскочил в него и поехал домой. Теперь у него был свой дом, до него на трамвае от вокзала можно было доехать за полчаса.

Следует немного остановиться на том, как происходило вселение Бориса в эту квартиру. Он, конечно, и не подозревал, что хозяйка его здорово надула: она сдала, по существу, не комнату, а лишь угол, а это стоило по тогдашним ценам, по крайней мере, рублей на пять дешевле. Запрашивая 12 рублей, хозяйка думала поторговаться с нанимателем и согласиться рублей на 8–9, но Борис так обрадовался тому, что у него будет свой угол, куда он может привести Катю, что даже не стал торговаться. Ну а после, когда узнал о своей ошибке, менять договорённость показалось неудобно.

Когда он зашёл в отведённую для него часть комнаты и увидел настоящую – даже с шишечками – кровать, закрытую хорошим плюшевым одеялом и застланную белыми простынями, а на подушках такие же чистые и белые наволочки, он понял, что ложиться в эту постель в своём затасканном белье, не мывшись уже более двух недель, нельзя. Сославшись на неотложность ночной работы, он отправился в общежитие, в котором жил до этого, где и бельё, и вся обстановка особой чистотой не отличались и, заявив дежурной, что ночует в последний раз, улёгся спать там.

На следующий день, после работы, забрав свой фанерный чемоданчик, купленный ещё в Новонежине, в котором находились, кроме книг, две пары чистого белья, отправился в баню, расположенную недалеко от его новой квартиры, хорошенько помылся, переодел бельё и, поужинав, со спокойной совестью улёгся в замечательную кровать.

Перед тем как заснуть, он вспомнил, что в такой чистой и хорошей постели он не спал с тех пор, как умерла его бабуся, и был так счастлив от этой чистоты и мягкости постели, что уже ни о каких неудобствах проходной комнаты даже и не думал. Теперь он со спокойной душой ждал Катю, он был уверен, что эта квартира ей также безусловно понравится, и что они проживут в ней долго.

Перед отъездом его будущая тёща взяла с него слово, что если Катя без неё к нему и приедет, то всего на несколько дней, погостить. Потом они зарегистрируют свой брак обязательно в Шкотове, а после регистрации она считает своим долгом устроить хоть небольшое торжество, собравшись всей семьёй с его родителями. Борис дал на это твёрдое обещание.

Так закончился ещё один этап в жизни нашего героя.

Оригинальные документы и письма из личных архивов семей Алексиных и Пигут

Указ Костромского Сиротского суда Дмитрию Болеславовичу Пигута об опеке над малолетними детьми умершей Нины Болеславовны Алексиной (урожд. Пигута), Ниной и Владиславом. 13 августа 1918 г.

Расписка Анны Смирновой о получении от врача Дмитрия Болеславовича Пигуты 531 руб. на расходы по воспитанию малолетних детей покойной, Владислава и Нины. 17 сентября 1918 г.

Письмо отца Бориса бабусе о согласии на развод при условии, что Нина отдаст ему Борю.

Письмо Марии Александровны Пигуты (Шиповой) Дмитрию Пигуте от 5 января 1914 г.

Письмо Марии Александровны Пигуты (Шиповой) Дмитрию Пигуте от 23 октября 1913 г.

Письмо Марии Александровны Пигуты (Шиповой) Дмитрию Пигуте от 16 марта 1914 г.

Письмо Марии Александровны Пигуты (Шиповой) Дмитрию Пигуте от 30 марта 1914 г.

Письмо Марии Александровны Пигуты (Шиповой) от 19 июля 1914 г.

Письмо Марии Александровны Пигуты (Шиповой) от 2 февраля 1915 г.