Вийон недоуменно смотрел на девушку, не понимая, зачем он здесь и что делать дальше. В любом другом случае он бы сразу же развернулся и ушел, потому что с первого взгляда было видно, что этот человек уже не жилец, от неподвижного тела веяло умиротворенностью и смертью.

Граф подошел еще ближе. Если бы не еле слышное дыхание можно было подумать, что она уже мертва, так безжизненно смотрели ее закрытые глаза.

— В этом случае я бессилен, — из-за спины раздался голос старого Израэла, — она сама должна захотеть жить, а она уже похоронила себя.

Вийон обернулся к старику.

— Что?

— Организм перестал бороться за жизнь. — Израэл словно извинялся. — Может быть, стоит ее отпустить?

Графа вдруг прорвало.

— Черта с два! — Он прошелся бешеным взглядом по комнате. — Сдохнуть она хочет!

Глаза остановились на миске супа и графине с водой.

— Она и здесь хочет меня достать. Сдохнуть не где-нибудь, а именно здесь в моей спальне!

Ему уже было все равно, что это именно он притащил ее сюда, вырвал из лап своей солдатни, приставил врача.

Или именно из-за этого? — Эта мысль переполнила его раздраженным возмущением. — Чего он с ней возится? Сам же хотел ее унизить, растоптать. Так радуйся, вот лежит твоя обидчица, считай, одной ногой уже в могиле.

Но радости не было.

Неожиданно для себя он плеснул в стакан воды и поднес к губам пленницы.

— Пей!

На безжизненном лице девушки ничего не изменилось, потрескавшиеся губы по-прежнему сжимались в упрямую линию.

— Я пробовал кормить ее, — вновь подал голос Израэл, — но не смог даже рта разжать.

Вийон молча подсунул ладонь под холодный затылок и, приподняв голову пленницы, ткнул стаканом ей в губы. Ничего. Он надавил сильнее, стекло стукнулось о плотно сжатые зубы.

— Дрянь! — Вскипел граф. — Пей, иначе я выбью тебе все зубы.

Лекарь поежился, но на девушку угроза не возымела никакого действия.