Тэмми не могла больше ждать. Она открыла дверь и на цыпочках прокралась по коридору. Она приподняла повязку на глазу, но подавила желание включить свет. Ночь давила на нее со всех сторон. Она чувствовала себя папой Джеппетто из Пиноккио, крадущимся по чреву кита - так она чувствовала себя, когда впервые потеряла зрение. Но она знала дорогу по дому. Четыре года слепоты приучили ее к ночи.

Тэмми ловко обошла диван в гостиной, торшер, журнальный столик, книжный шкаф с изданиями в кожаном переплете, которые никто не читал, и фарфоровый шкафа, заполненный посудой, которой они никогда не пользовались. Она прокралась на кухню и открыла холодильник. У нее было обильное выделение слюны, и ее желудок был в агонии. Невозможно было избежать тусклого света в холодильнике. Если бы ее родители действительно спали, это не имело бы значения, а если бы они не спали, они все равно ее бы услышали.

Тэмми нащупала холодильник. Ее зрение все еще оставалось нечетким, и она привыкла больше полагаться на свои другие чувства. Она схватила сумку, которую родители принесли домой из ресторана, в который они ходили, когда она была еще в больнице, и понюхала ее. Там был кусок баранины с мятным желе, картофельное пюре из васаби, стручковая фасоль и молодая морковь. Она приподняла пакет и высыпала его содержимое в рот. Она быстро пережевывала и снова полезла в холодильник, ощупывая все вокруг, пока ее пальцы не коснулись йогурта ее матери. Она оторвала крышку и окунула туда пальца. Она съела половину чашки, когда услышала позади себя тяжелые шаги.

Кто-то схватил ее сзади и швырнул на пол.

- Какого хрена ты делаешь?

Чашка с йогуртом разлетелась по полу. Тэмми подняла повязку и посмотрела на йогурт, размазанный по плитке. Ее желудок заурчал, а потом она тоже зарычала. Не задумываясь, она укусила его за руку, вонзив зубы глубоко в кожу и хрустнув толстыми фалангами отца. Палец у него тут же оторвался, и она начала рассеянно жевать его, в то время как ее отец начал кричать.

Он ударил ее по голове, и все стало нечетким и темным и так и осталось. Одна из ее новых роговиц отделилась. Это не имело значения; она могла слышать крики отца, чувствовать запах пота, зловоние его страха. Он свернулся клубком, стонал, хныкал и кричал от боли. Тэмми по-прежнему держала его палец во рту, сжимая его челюстями, которые за ночь стали невероятно мощными. На вкус было неплохо. Фактически, для нее это было так же вкусно, как и та баранина, которую она ела несколько минут назад.

Мучения ее отца начали утихать, когда нейротоксин в слюне Тэмми поразил его нервную систему, заставив его мышцы сжаться. Он хмыкнул несколько раз, дрожа и содрогаясь, но не мог пошевелиться. А Тэмми все еще была голодна.

- Билл? Билл?

Мать Тэмми бежала по коридору в облаке духов, паники и лака для волос. Тэмми не хотела причинять боль своей матери, но и отказываться от новой еды тоже не хотела.

- Боже, мой! Что ты делаешь?

Ее мать подбежала к ней и попыталась оторвать Тэмми от груди отца. Тэмми съела его трапециевидную мышцу, прогрызла путь от основания шеи до его лопатки. Пластинчатая кость была чистой от плоти. Онa блестел в свете открытой дверцы холодильника.

Мать Тэмми кричала и сильно трясла ее.

- Что ты сделала? Что ты сделала? Почему?!!

Ее отец дрожал под ней, истекая кровью, струящийся из рваной дыры в спине и шее, неимоверно впадая в шок.

Тэмми пожала плечами.

- Я говорила вам, что была голодна, мама.

Она продолжала есть, а ее мать упала в обморок, ударившись головой о гранитную столешницу. Она никогда не очнется от удара. Через несколько часов Тэмми тоже начнет есть свою мать. Когда она закончит, она займется толстым педерастом, живущим рядом. Однажды он прикоснулся к ее заднице и попытался засунуть ее руку себе в штаны. Затем он мастурбировал перед ней, думая, что она не узнает, что это он, потому что не могла видеть. Но она знала, что это он, хотя он не сказал ни слова. Она чувствовала запах его потного тела и слышала его затрудненное дыхание легких, задыхающихся под слоями толстого жира. Она облизнула губы, думая обо всех восхитительных калориях в этой тучной горе бесполезного мяса и тканей.

Доктор Сара Махендру ждала в лимузине в международном аэропорту Канкуна у терминала частной авиации. Через несколько мгновений два ее самых ценных доктора должны были прибыть после своего тяжелого дня. С тех пор, как она получала их безумные послания, она была одержима их дилеммой. Двое из четырнадцати пациентов, которых они лечили на прошлой неделе, впали в безумие и каннибализм. Теперь ее сотрудники связывались с остальными двенадцатью. Один из них погиб в автомобильной катастрофе, что повлекло за собой множество других проблем. Он был донором органов, и теперь его органы и ткани были переданы более чем восемнадцати людям и их могли получить еще до тридцати. Если в этих органах и тканях содержится ретро-вирус доктора Тревора Адама, невозможно сказать, сколько людей сейчас инфицировано. Ей нужна была помощь, чтобы исправить все это.