Все, конец дискуссии. Нельсон, не имея на то никаких полномочий, разрывает договор и отправляет на берег морскую пехоту. Дальше поведение Нельсона становится абсолютно позорным, другие определения и искать не надо. Но причины, причины?! Они все же были? Адмирал ведь человек не жестокий, примеров его благородного отношения к противнику полно, а здесь… Какой-то другой Нельсон. Можно объяснить происшедшее каким-то «временным помутнением», некоторые, кстати, так и делают.

Помутнение и правда случилось. Только никакое оно не «временное». Болезнь называлась «страсть к леди Гамильтон». Признаться, я с трудом могу отыскать великого военачальника, который бы так терял голову от общения с женщиной. Хотя… Многолетнего начальника штаба Наполеона, маршала Бертье, его возлюбленная графиня Висконти тоже легко превращала в слабого простофилю. Бертье с Нельсоном люди, конечно, разного калибра, но страсть не щадит никого.

Страсть страстью, но списывать все только на нее я бы не стал. Есть еще и «королевский фактор». Нельсон – подданный британской короны, но как же ему льстило внимание королевской семьи Неаполя! Ведь он, не будем забывать об этом, сын бедного деревенского священника. И долгое время аристократы относились к нему соответственно. Что греха таить, даже после славных побед оставалось немало тех, кто не считал его «настоящим джентльменом».

А в Неаполе Нельсон стал не просто другом королевской семьи, но и человеком, от которого эта семья напрямую зависела. Такое могло вскружить голову и человеку более искушенному, чем Нельсон. Переоценить свою собственную значимость в подобной ситуации легче легкого. Что и произошло с Нельсоном.

Самолюбию что-то льстит, а что-то – его ранит. Насколько сильно – зависит от человека. Нельсон был уязвлен. Ушаков захватил Ионические острова, русские и турки освободили Неаполь, а он… Занимался непонятно чем. По большому счету – своими делами. Было бы крайне странно, если бы он не захотел показать, кто тут хозяин. На море и на суше. Он и показал. Несмываемое пятно позора? Беру на себя смелость утверждать, что он об этом даже не задумывался. Я лишь попытался объяснить почему.

Пятно… Оно большое, потому что состоит из нескольких пятен. У нас разговор пойдет лишь о самом темном, об истории с адмиралом Караччиоло.

…Удивительно, но в книгах до сих пор Караччиоло часто называют стариком. Видимо, чтобы вызвать больше сочувствия. Это лишнее, его и без того жалко. Стариком он не был и умрет в 47. Как, кстати, и Нельсон. Правда, выглядел Караччиоло старше своих лет. Совершенно седой, изможденный, с запавшими глазами…

Адмирал понимал, что ничего хорошего его не ждет. Он не знал о другом. По мнению короля и королевы, все «лжесвященники» и республиканцы заслуживали наказания, но Караччиоло… Он вызывал особую ненависть, особенно у королевы, которую начинало буквально трясти от одного лишь упоминания его имени. И кардинал Руффо, и Нельсон были в курсе монарших настроений. В курсе была и Эмма Гамильтон.

Супруги Гамильтон принимали активнейшее участие в событиях. Они приплыли в Неаполь вместе с Нельсоном, сэр Уильям выполнял функции переводчика на всех переговорах с кардиналом Руффо. Эмма… Эмма рассказывала Нельсону о том, что должно понравиться ее дорогой подруге, королеве Марии Каролине. Про Караччиоло, например. По правде говоря, особо убеждать Нельсона и не требовалось.

Караччиоло, и это факт, посмел атаковать не только корабли неаполитанского короля, но и английские. Нельсон считал, что за подобное нужно наказывать обязательно, вопрос лишь в том – как?

Утром 28 июня из Палермо пришли инструкции. Только безоговорочная капитуляция! Что касается всего остального… Здесь скорее рекомендации. Причем – в письме королевы леди Гамильтон!

«…Я советую лорду Нельсону действовать в Неаполе так, как если бы он находился в каком-нибудь взбунтовавшемся ирландском городе… Мне кажется, надо примерно и самым суровым образом покарать некоторых предводителей…»

…Караччиоло бежал из Неаполя и скрывался в местечке Кальвиццано. Его выдали. Согласно легенде, за обещанную англичанами награду.

«Поскольку для рассмотрения дела Франческо Караччиоло, обвиняемого в мятеже против своего законного суверена… был созван Суд морских офицеров Его Сицилийского Величества, и поскольку указанный Суд морских офицеров нашел обвинения в мятеже полностью доказанными и приговорил упомянутого Караччиоло к смерти, – Настоящим приказываю вам вынесенный судом смертный приговор в отношении упомянутого Франческо Караччиоло привести в исполнение, повесив его на фок-мачте фрегата Его Сицилийского Величества “Минерва”… сегодня в пять часов вечера; тело оставить висеть до захода солнца, а затем снять и бросить в море.

На борту “Фоудройанта”, Неаполитанский залив, 29 июня 1799 г.

Нельсон».

Вот это и есть самая настоящая мерзость. Наверное, Караччиоло заслуживал какого-то наказания, но такое… Благородного аристократа, заслуженного моряка, и – повесить на рее! Как какого-то взбунтовавшегося матроса или пирата! На корабле, которым он когда-то командовал…

К ожидавшему казни Караччиоло приставили молодого английского лейтенанта Паркинсона. Неаполитанский адмирал дважды вызывал его для разговора. Нет, он не просил о пощаде, он лишь не хотел умирать позорной смертью. Или топор, как для человека знатного, или расстрел. Все, о чем он просил: «…Мне невыносимо стыдно умереть так, как умирает пират. Признаюсь, это разбивает мне сердце». Сочувствовавший Караччиоло Паркинсон дважды передавал просьбу адмирала «наверх» – и оба раза получал отказ.

Эх, Нельсон, Нельсон… Ну почему он так поступил?! Что заставило его быть столь жестоким? Я пытался найти объяснения, но все равно – до конца не понимаю. Впрочем, не верю и Александру Дюма, описывающему, как Нельсон в компании Гамильтонов в подзорную трубу наблюдал за казнью на борту «Минервы» и чуть ли не приплясывал от удовольствия. Писателям нравится добавлять живописные детали, я знаю.

Деталью больше, деталью меньше, но суть-то одна. Пятно. Смыл ли его Трафальгар? В Англии – да, в Европе, а тем более в Италии, – нет. На Апеннинах герой – Караччиоло.